|
Утонченное Цветенье должна была знать… В конце концов, он все еще жив. Значит, ее совет был правомочен. Если силы, упорядочивающие Вселенную, намеревались разделаться со своим избранником, то они потерпели неудачу.
Китаец издал крик чистой животной радости. Вот же повезло. Бальзам сделал свое дело… Но что это за шум? Странное постукивание в гуще выдернутых кустов… Испуганный взрывом, мимо промчался молодой орангутан. Потом другой. Кхи отпрянул, чтобы освободить дорогу, но тут одна из обезьян – зрелый самец, напоминающий волосатый шар из скачущей резины, а в действительности две сотни фунтов крепких мускулов – повернулся и погнался за человеком. Кхи это показалось оскорбительным. Примат пугающе раздувал щеки, делая морду шире, – напрасно, так как Кхи и без того был напуган его остроумием. За что его преследуют? Китаец вздрогнул, когда мускулистая рука схватила его за плечо. Ревя от возмущения, орангутан поднял торговца, бросил на землю и прыгал на нем до тех пор, пока не раздавил грудную клетку. Разодрав плоть руками для большего удовлетворения, самец отбросил останки в сторону. Потом заковылял вниз по склону к реке. Прежде чем Кхи умер от потери крови, он захлебнулся в ней. Через несколько мгновений лес затих.
Дьен По-жу любил обеих дочерей, только Молчаливая Снежинка жила в его доме. Другая дочь приняла чужое имя, скрывая связь с ним и с бандой Белого Дракона, и достигла выдающегося положения в качестве советника фэнг-шуй. Теперь спектакль завершился, а в ее роли больше не было необходимости – ибо Кхи Минг-Куо умер. Искалеченное тело обнаружил в холмах Борнео патруль смотрителей заповедника, расследовавших факт неправомочного полета. Хотя оставался один вопрос. – Дочка, ты посоветовала ему бежать в одно из двух мест. Если бы он выбрал первое, то был бы убит цунами. Но он выбрал другое. – Да, отец, – ответила Утонченное Цветенье. – Где ему удалось пережить воздушный взрыв фрагмента кометы. – Да, отец. – И тогда его разорвали на части испуганные орангутаны. – Да, отец. – Значит, что бы он ни выбрал, в любом случае его ожидала смерть? – Да, отец. Дьен посмотрел на дочь. Орангутаны? – Утонченное Цветенье, как ты могла об этом узнать? Она облизнула губы. – Отец, ты говорил, что не веришь древнему и высоко уважаемому искусству фэнг-шуй? Он засмеялся: – Точно, я говорил тебе об этом, дочка. Я не такой доверчивый дурак, как Кхи Минг-Куо. – Тогда остается предположить, что мне просто очень повезло, отец.
– О великолепный Сета-сущий, мы благодарим тебя за наше избавление… От вопиющей бессмысленности и чудовищной глупости происходящего кипела кровь, когда Эйнджи перепрыгивала с канала на канал, пытаясь отыскать хоть что-то здравое. Псевдоученые и религиозные фанатики уже извлекали выгоду из спасения Земли, так как или подтвердились их не стоящие выеденного яйца теории, или снизошли до их молитв, – по крайней мере, так они заявляли с экрана. Эйнджи тяжело вздохнула. Занималась новая заря. Изменилось все – и ничего.
Глава 22 Новая Тибетская Обитель, 2223-й
Впервые с тех пор, как он направил Нагарджуну на Юпитер в качестве камикадзе, Кукушка почувствовал, что к нему начинают возвращаться прежние безмятежность и ясность ума. Прохождение кометы потрясло его больше, чем он хотел признавать, и радостное возбуждение по поводу выживания Земли быстро уступило место спаду. Кукушка впал в состояние духовной депрессии, удивившей всех окружающих. Он медитировал неделями, но по-прежнему не находил покоя. Белая Куропатка восстановил ему настроение, предложив старое испытанное средство от мировой скорби – отпуск. |
