«Поберегись, кушоритский вельможа: такие трофеи дорого обходятся».

Риан заметил, что Каруда разглядывает лишенную украшений рукоять меча и кольцо, проводя пальцем там, где раньше были самоцветы и золотые накладки. Риан настороженно следил за Карудой: у него возникло подозрение, что молодой офицер излишне догадлив. Еще не дойдя до ворот, офицер поднял руку. Воины и их пленник остановились под фонарем, свисающим со сбруи одного из огромных слонов-стражей. Каруда подошел вплотную к Риану, задумчиво оглядел его и сказал по-синтански:

— Ты кьярдин. Какому владетелю ты принадлежишь? Выговор у него был настолько хороший, насколько это доступно кушориту. Риан спешно начал обдумывать, что выгоднее: назвать Ривервейт или Марканд, но решил не упоминать ни того, ни другого.

— Никакому. Больше никакому. — Пусть Каруда сочтет его вором, изгнанником — кем угодно.

«Только бы у него не возникла мысль отправить меня обратно на родину. До сих пор Риан не задумывался о такой возможности. — Я не вернусь к наследнику владетеля. По крайней мере живым».

Каруда скептически поднял брови. Раз он знал о Синтане достаточно, чтобы обратить внимание на следы серег в ухе Риана и назвать его кьярдином, значит, ему известно и то, насколько невероятно, чтобы кьярдин покинул свою крепость, если только не случилось катастрофы или скандала.

— Твой господин — Верховный Владыка? Облегчение, которое испытал Риан такой странный вопрос мог задать лишь человек, все же мало сведущий в синтанских делах, — позволило ему совершенно искренне удивиться.

— Нет. Я из Сорда. — Сорд был маленькой крепостью в горах, о которой Каруда наверняка не мог знать.

— Я был однажды в Синтане с кушоритским послом, — сказал Каруда, продолжая пристально смотреть на Риана. — Кьярдины не покидают своих крепостей.

Риан подумал о нескольких отговорках, которые мог бы привести, но решил, что Каруда все равно не поверит, а потому сказал только:

— Ну а я покинул.

Каруда, хмурясь, снова посмотрел на сири, аккуратно вложил его в ножны и сделал знак воинам идти дальше.

Утренний свет начал окрашивать мягким золотом Баран Дир со всеми его массивными лицами на башнях, благосклонно взиравшими на меньшие храмы вокруг, богатые дома и сады, раскинувшиеся сразу за рвом. Баран Дир не был подобием вздымающейся к небу горы, как Марай, но все равно башни, выстроенные на ступенчатой платформе, уходили ввысь более чем на сотню футов. Светлый камень, из которого был сложен огромный храм, казался теплым и живым в лучах встающего солнца.

Не могут же они вести его в Баран Дир? Насколько Риану было известно, этот храм был посвящен врачеванию. Главным храмом оставался Марай, хотя он и отстоял дальше от центра города. Риан никак не мог привыкнуть к тому, что Дувалпур выстроен в соответствии с невидимой географией Бесконечности, а не реальным миром.

Немного не дойдя до моста, пересекающего ров Баран Дира, воины свернули на другую широкую, мощенную каменными плитами улицу, выводящую на большую площадь, почти безлюдную в этот ранний час. На дальней стороне площади высилась стена, резьба на которой изображала охотников на буйволов, сидящих на слонах. Густая листва деревьев, свешивающихся из-за стены, придавала охотничьим сценам особую реалистичность. Воины направлялись к воротам, охраняемым каменными львами и многоглавыми изображениями духов. Риан постарался скрыть свое растущее недоумение: Дувалпур, конечно, построен странно, но все же нельзя предположить, чтобы тюрьма находилась в этом районе…

Короткий проход за воротами окаймляли стены, на которых были изображены сцены празднеств; сквозь резной камень было видно, что проход на самом деле является мостом над водоемом, слишком широким, чтобы быть обычным каналом.