— Владетель любил делать вид, будто понимает чужестранцев, — сказал Риан, следом за Маскелль поднимаясь по лестнице. — К тому же театр Киради был в замке владетеля Белладиры, так что мы никак не могли обойтись без него тоже.

Главная комната выглядела теперь так, словно ариаденцы жили здесь много лет. У двери громоздились деревянные ящики с куклами, поверх отполированных досок пола были разбросаны коврики из фургонов. На низких столиках и лакированных шкафах стояли фонари и мятые медные котелки ариаденцев. Большинство актеров собрались здесь и с криками и яростной жестикуляцией обсуждали успех их первого выступления в Дувалпуре; рекой лились пальмовое вино и рисовая водка. Растим поднялся, пошатываясь, чтобы приветствовать Маскелль.

— Как все прошло? — спросила она.

— Все было чудесно! — радостно взмахнул руками Растим. — Собралась такая толпа! И богачи, и их слуги! В домах на этой улице остановились важные чиновники из провинций — они пришли сами и привели своих друзей. Кто-то даже попросил нас дать представление на предстоящем празднике.

Маскелль замерла на месте.

— Празднике равноденствия?

— Да.

— Как звали этого человека?

Растим задумался, покачиваясь на пятках.

— Что-то вроде Гиарам Киснела.

— Гъарам-киснил?

— Да, точно, — заулыбался Растим. — Он собирался прислать завтра людей, чтобы все приготовить. Он сказал, что мы будем выступать на главной площади перед храмом. Там есть театр?

— Вроде того. Вам понравится. Там можно соорудить очень большую сцену.

Растим повернулся, чтобы сообщить приятную новость остальным, а Маскелль и Риан, воспользовавшись этим, ускользнули в коридор, ведущий к спальням.

— Гъарам-киснил — это смотритель общественных празднеств, — тихо объяснила Маскелль. — Его задача — организовывать развлечения для толпы, чтобы держать народ в повиновении, пока жрецы совершают обряды. Главная площадь — это площадь перед Марай. Растим согласился сделать ариаденский театр главным зрелищем на самом большом празднестве в году.

— Надеюсь, им будет сопутствовать успех, — пробормотал Риан.

— Для того они и явились в столицу, — улыбнувшись, ответила Маскелль. Ничего удивительного: они дают представления, очень отличающиеся от того, к чему привыкли кушориты. Я только надеюсь, что Растим и остальные не растеряются, играя перед несколькими тысячами зрителей. Не думаю, чтобы они привыкли к таким толпам.

— Ты хочешь сказать, что после празднества полгорода выстроится в очередь, чтобы попасть в этот дворик?

— Ну да. — Маскелль наконец нашла комнату, куда старая Мали отнесла ее вещи. Ее выцветшие тьенганские одеяла лежали на спальной циновке. — Об этом я не подумала. — Она сбросила свои грязные сандалии и рухнула на подушки. Может быть, придется найти им какое-нибудь другое место. Я могла бы попросить Посланника Небес предоставить им другой дом.

Риан уселся позади Маскелль и принялся растирать ей плечи. Думать, когда его пальцы начали разминать напряженные мышцы, было трудно, но Маскелль заставила себя сказать:

— Все стало бы понятнее, если бы мы знали, почему Марада захотела сделать все это, — если, конечно, виновница — она.

— «Почему» — это не по моей части. Зато я знаю — «кто». Слишком много было совпадений. Конечно, она наложница императора, но все же…

— Она не наложница, — возразила Маскелль.