Все сильнее затягивали, заставляя забыть обо всем, музыка и танец, и в танце и музыке Кентон видел, как сливаются в экстазе звезды и солнце, как округляется чрево луны, суля новую жизнь.

Музыка замедлилась, затихла. Танцовщица замерла, и по толпе пронесся тихий вздох. Кентон услышал хриплый голос Зубрана:

– Кто эта танцовщица? Она будто пламя! Будто пламя, пляшущее перед Ормуздом на алтаре Десяти Тысяч Жертв.

Женщина отозвалась ревниво:

– Этим танцем Иштар взывает к Белу. Она много раз уже танцевала так. Ничего нового.

– Он спросил, кто она, – злобно произнес фригиец.

– Боги! Говорю вам, нет ничего в этом танце, – выплюнула женщина. – Его исполняли многие.

– Это Нарада. Она принадлежит Белу, – сказал ассириец.

– Неужто все красивые девушки в этих краях принадлежат Белу? – гневно вопросил перс. – Клянусь девятью преисподними, царь Кир отдал бы десять талантов золота за нее!

– Тише! – прошипел ассириец, и остальные двое вторили ему: – Тише!

Нарада вновь начала танцевать. Музыка зазвучала громче. Но теперь она была тягучей и сладкой, вобравшей в себя саму суть страсти.

Кровь застучала в жилах Кентона.

– Этим танцем Иштар отдается Белу, – хмуро сказал ассириец.

Перс встал.

– Айе! – вскричал он. – Кир отдал бы за нее пятьдесят талантов золота! Она подобна пламени! – Голос Зубрана был сдавленным. – И если она принадлежит Белу, почему так смотрит на жреца?

Его слова заглушил рев толпы. Солдаты и паломники не сводили глаз с танцовщицы.

Как и Кентон!

Затем чары спали, и, злясь на себя, Кентон бросился телом на камень. Ибо пелена неподвижности спала с Шарейн. Ее белоснежная рука коснулась пурпурных складок вуали. Она повернулась и быстро направилась в сторону тайного прохода, из которого явилась.

Танцовщица замерла. Музыка затихла. Вновь по толпе пробежало движение, возрастающий гомон.

– Этого не было в ритуале! – Ассириец вскочил. – Танец не окончен!

Над головами прогремел раскат грома.

– Ей не терпится повидаться с богом, – цинично заявила женщина.

– Она есть Иштар! Она луна, которая прячется за облачком! – Юноша шагнул вперед – к солдатам, охраняющим жрицу.

Дерзкая женщина поднялась за ним, поймала его за руку и сказала солдатам:

– Он безумен! Он живет в моем доме. Не трогайте его! Я отведу его домой!

Но юноша вырвался, оттолкнув ее в сторону. Он рванулся вперед сквозь охрану, побежал через двор навстречу жрице. Он бросился к ее ногам, зарылся лицом в подол ее накидки.

Жрица замерла, глядя на юношу сквозь вуаль. В мгновение ока жрец Бела оказался рядом. Ногой он ударил юношу в лицо, отбрасывая его на ярд в сторону.

– Хо! Алрак! Друхар! Заберите этого человека! – крикнул он.

Два офицера, вынув мечи, подбежали к юноше. Жрецы принялись перешептываться. Толпа затаила дыхание. Юноша изогнулся, вскочил на ноги напротив жрицы.