– Ну отлично, – пробормотал он. – Могла бы и поаккуратнее обращаться с этой проклятой книгой! Теперь придется отдавать на реставрацию.

Он покинул хранилище, заполнил соответствующее требование и ввел заявку на реставрацию в компьютер. Потом прошел по туннелю в Медисон-билдинг, едва глянув в сторону комнаты, где в свое время был спрятан баллон с газом, убившим Джонатана де Хейвна. Добравшись до реставрационного отдела, он передал книжку Рейчел Джеффрис, которая всегда очень тщательно и быстро выполняла все работы.

Немного поболтав с ней о последних ужасных событиях, Калеб вернулся в читальный зал и сел за свой стол. Потом осмотрел помещение – такое прекрасное, столь идеально подходящее для размышлений и такое пустое сейчас, после смерти людей, которых он хорошо знал.

Он вздрогнул, когда дверь открылась и вошел Кевин Филипс, бледный и подавленный. Они поговорили несколько минут. Филипс сказал, что хочет подать в отставку.

– Слишком большая нагрузка для моих нервов, – пояснил он. – Джонатан умер. Потом его соседа убили. А теперь, после смерти Дженклоу, полиция считает, что со смертью Джонатана тоже не все чисто.

– Может, они и правы.

– Как ты думаешь, Калеб, что тут вообще происходит? Это же библиотека! Тут такое просто не должно случаться!

– Я и сам хотел бы это знать, Кевин.

Потом Калеб переговорил с Милтоном, большим специалистом выуживать новости из любых средств массовой информации. Тот сообщил, что по поводу смерти Дженклоу появилось множество версий и спекуляций, но официально о ее причинах ничего не сообщалось. Джуэлл Инглиш сняла дом два года назад. Единственное, что связывало ее с убитым, – это регулярные визиты в читальный зал. Инглиш числится пропавшей без вести. Изучение ее прошлого привело в тупик. По всей видимости, она совсем не тот человек, за которого себя выдавала. Дженклоу, вероятно, тоже.

Вот вам и сюрприз, думал Калеб после разговора с Милтоном. Он вздрагивал теперь всякий раз, как открывалась дверь в читальный зал. Это помещение, столь долго остававшееся для него сущим раем, царством мира и покоя, теперь превратилось в какой-то непрекращающийся кошмар. Ему страшно хотелось выбраться наконец из его удушающих глубин. Удушающих! Господи, ну и словечко! Но он оставался на месте, потому что это была его работа, и даже если он проявлял слабость и импульсивность в других жизненных ситуациях, к работе он относился очень серьезно. Сегодня в читальном зале посетителей не было – ничего удивительного после всего случившегося, – что давало Калебу возможность подогнать кое-какую запущенную работу. Увы, этому не суждено было сбыться. Он вдруг понял, что здорово проголодался, и решил сходить за сандвичем.

– Мистер Фоксуорт? – вопросительно произнес он, когда высокий симпатичный мужчина подошел к нему на улице недалеко от Джефферсон-билдинга.

Сигрейвз кивнул и улыбнулся:

– Вы уже начали меня звать Биллом, помните? Я как раз собирался к вам зайти. – На самом деле Сигрейвз давно дожидался, когда Калеб выйдет на улицу.

– Я тут за сандвичем выскочил. Но там есть народ, вас обслужат, найдут нужную книгу…

– Понимаете, я вообще-то думал пригласить вас взглянуть на мои книги.

– Что?

– На мою коллекцию. Она у меня в офисе. Это всего в двух шагах отсюда. Я лоббист в конгрессе, специализируюсь на нефтяном бизнесе. Это приносит неплохие доходы, когда сидишь поблизости от Капитолийского холма.

– Не сомневаюсь.

– Так вы можете уделить мне несколько минут? Я, конечно, знаю, что вы очень заняты…

– Да нет, не особенно. Не возражаете, если я перехвачу по дороге сандвич? У меня нынче ленча не было.