В какой-то момент, увидев на одной из премьер буквально купающегося в обожании толпы Андрея и услышав шуршащие то в одном, то в другом углу слухи о его «баснословном контракте» и о его «невиданных гонорарах», Жанна поняла, кто в этой жизни дан ей как, может, и не последний, но наверняка главный ее шанс. Шанс на то, что она пусть не с любимым Аликом, а с другим, но все же пройдет и по каннской лестнице и протянет свою руку к «Оскару». А Алик… Алик увидит это по телевизору и все поймет.

И Жанна начала действовать. Методично и планомерно. Намеренно встречалась с бывшим однокурсником, случайно попадалась ему на глаза, давала дельные советы. В чем, в чем, а в деловой хватке отказать ей было нельзя. Случись младореформаторство мужа не в пору ее беременности и раннего материнства, встреть она этих, ставших «первым правительством новой России» ребят чуток пораньше и получи она хоть минимальное экономическое или менеджерское образование, то явно заменила бы мужа или одного из его коллег в министерском кресле.

Теперь ее деловая хватка пригодилась. Жанна легко убедила Андрея, что в его новом статусе ему просто необходим личный директор. Но не жирный еврей-администратор, умеющий лишь считать деньги, а тонкая, но практичная женщина с душой актрисы, пусть и не состоявшейся по ряду трагических личных причин.

Жанна женской своей интуицией почуяла, что она не могла не остаться в некоем дальнем углу чувственности Андрея. При всем желании он не мог не слышать все, что творили они с Аликом за шкафом. Весной он забирал свой матрас и уходил спать в закуток на большом подоконнике в убогом общежитском коридоре. Но зимой на том подоконнике образовывались наледи, и Андрею волей-неволей приходилось сосуществовать в одном с их любовью пространстве. Дрочил, поди, под ее стоны. Хотел – не мог не хотеть, если он нормальный мужик, – оказаться на месте обожаемого всегда первого и в актерстве, и в любви Алика.

Теперь Андрей навсегда опередил Алика в профессии. Осталось только осторожно внушить ему, что не только слава и актерский успех, но и блистательная некогда однокурсница по праву победителя должна достаться ему.

Внушать долго не пришлось. Вместо любви их связал расчет – материя куда как прочнее любовной.

Рассмотрев Андрея поближе, Жанна поняла, что тратить время на любовное очаровывание не стоит. Объект явно перегорел на костре каких-то собственных давних или недавних страстей. И теперь ему нужна была не истовая возлюбленная, а теплая заботливая мамочка, способная не возбуждать, а убаюкивать на груди. Возбуждений ему хватало и на сцене. На возбуждения в жизни не оставалось ни желания, ни сил. Роль жены-мамочки, а не жены-любовницы истерзанную своей обреченной любовью Жанну вполне устроила.

С Андреем она уже не мучалась мыслями об отбракованных суках, не ощущала сопротивления чужих и своих химических элементов процессу любви. Просто любви во всем случившемся не было.

То есть с супружеским сексом все было в порядке. Слухи о гомосексуальности не женившегося почти до сорока лет известного актера оказались не более чем слухами. «Грязными технологиями» и «черным пиаром», как стало принято в это время говорить. Но ни той необъяснимой химии любви, которую она испытывала в их общежитской комнатенке с Аликом, ни химии отвращения, которую у ее организма вызывал Петруччо, ни полного нарочитого отсутствия любых химических реакций, как это было с младореформаторским мужем, в ее отношениях с Андреем не было.

Все было спокойно и просто. Без эксцессов. Но с бесконечными телевизионными интервью, парным ведением сборных концертов и обложками глянцевых журналов, где новоявленная семейная парочка – не без ее хорошо организованного промоушна – являлась миру свою идеальность.