— Но… позволь… — Владимир не мог подобрать слов, — кто она? Я не слышал, чтобы ты был влюблен…

Владимир и вправду никак не мог догадаться, в чем тут дело. Он, хотя и был свидетелем объяснения друга с Лизой, но ведь она ему отказала наотрез, стало быть, она тут ни при чем…

— Это из-за Елизаветы Павловны, — отвечал меж тем Бунин приятелю.

Он не заметил, какое при сих словах сделалось у Владимира лицо. Сначала на нем проступило глубочайшее изумление, а потом недоумение и гнев.

— Этот ротмистр вообразил, что может претендовать на взаимность! Что Елизавета Павловна может его полюбить! Да что он думает… — кипятился поэт. — Я не позволю ему! Чтобы Елизавета Павловна!.. Сама Елизавета Павловна могла его полюбить!

— Что же, — тихо произнес Владимир, — она разве тебя любит?

— Увы, нет, — ответил Бунин, совершенно ничего не замечая вокруг себя. — Но полюбит! Стоит ей узнать, что я дрался на дуэли…

— Ты полагаешь, — прервал его Воейков, — что это будет ей приятно?

— Возможно… — задумчиво ответил поэт. — Должно быть… А что? — Он посмотрел на Владимира. — Да что с тобой? Что ты, как в воду опущенный?

Владимир отвернулся от приятеля и спокойно произнес:

— Скажи мне, куда я должен явиться?

Бунин растерянно передал ему адрес, названный Буяновым, и Воейков, бросив, что скоро будет, скрылся из виду.

12

«Ненавижу! Ненавижу!» — Владимир кинулся на двор. Срочно бежать отсюда — была его первая мысль. Срочно бежать, не то…

Он готов был убить ее, готов был убить себя! Из-за нее уже стреляются! Надо же, такая разумница, такая смиренница… Как она опускала глаза, говоря с ним и намекая на его безрассудства! И вот… Впрочем, что же удивительного? Стоит только вспомнить ее бегство из К., и все сразу сделается ясно. Авантюристка, кокетка! Отчего она бежала от Вяземских? Может быть, там произошла какая-нибудь история… Тетка Ксения что-то знала, от чего-то хотела предостеречь… И монастырь был не угрозой, а самым разумным шагом, который надобно было предпринять? Боже!..

— Я совсем ополоумел, — пробормотал Владимир.

Он вскочил на коня и ринулся на улицу. Надо было отправиться к Буянову, договориться о дуэли…

Господи! Он — секундант! Он не дуэлист, который станет отстаивать право на ее внимание, но секундант человека, который опередил его! Хотя она отказал Бунину, но вдруг это просто уловка? Уловка, чтобы привлечь еще большее к себе внимание, чтобы влюбить в себя раз и навсегда несчастного поэта, чтобы заставить совершать безумства…

«Я с ума сошел. Я сошел с ума! О чем это я? О чем я думаю? Она почти сестра моя, она имеет право… Да она просто должна пользоваться вниманием других мужчин, но не моим! Отчего же я как с ума сошел? Разве я могу… — Мысли его вдруг прояснились и Владимир спросил себя: — Разве я могу любить и ревновать ее?»

И, несмотря на разум, несмотря на справедливые суждения, Владимир чувствовал, что способен убить ее теперь!

— Однако это просто безумие какое-то, — сказал Храбров.

Владимир стоял перед ним с самым мрачным видом. Только что они уговорились об условиях с капитаном. Буянов — виновник вызова — даже не изволил появиться.

— И главное, что за причина? Я слов не нахожу, какая глупость!

— Глупость? Отчего же? — процедил Владимир. — Девица, кажется, пользуется весьма успешно своими чарами… А что, ротмистр был обнадежен?

— Владимир Петрович, я слов не нахожу! — воскликнул Храбров.