— Я хотел спросить… Только ты пойми меня…

— Да, — Владимир с удивлением смотрел на поэта. — Что? Я слушаю…

— Видишь ли… Я никогда не участвовал в дуэли… Я хотел спросить о правилах… Как мне следует себя вести?

— Ты не участвовал в дуэлях? — изумлению Воейкова не было предела. — Так зачем же ты теперь согласился?

— Я же объяснил… — пробормотал Бунин. — Из-за любви… Да ты мне попросту скажи, что мне надлежит делать?

— Попросту? Изволь, — усмехнулся Владимир. — Попросту тебе надлежит взять в руки пистолет и, сходясь с десяти шагов, выстрелить в противника. И убить его или ранить, как повезет. В противном случае он тебя убьет или ранит.

— Да-а, — протянул поэт.

— Кирилл, ты что, боишься? — спросил Воейков.

— Нет! — вскинулся Бунин. — Как ты мог подумать? Я просто не хочу вызывать насмешек своим незнанием правил поединка!

— Конечно, я понимаю… — Владимир озабоченно смотрел на друга.

Бедный! Он пока еще не понял, на что согласился.

— Впрочем, стороны могут примириться, — начал Воейков.

— Нет! Примирение невозможно! — гордо заявил Бунин.

— Как знаешь, Кирилл, — ответил ему Владимир.

К месту дуэли они прибыли вовремя. Но противники уже их ждали. Храбров, следуя договоренности, раздобыл и привез с собой заспанного доктора, привычного к подобным историям.

— Господа, примиритесь! — согласно обычаю произнес капитан.

Оба противника молчали.

— Полагаю, что примирение невозможно, — ответил Владимир.

— Что ж, тогда… — произнес Храбров, — вот оружие.

Пистолеты явились на свет Божий, противники взглянули сперва на них, потом друг на друга…

Владимир взял саблю и воткнул ее на том месте, к которому предполагалось сходиться. Они с Храбровым отсчитали шаги и поставили дуэлистов друг против друга. Буянов разделся до рубашки, и поэт последовал его примеру. Храбров невольно вздохнул.

— Сходитесь! — произнес капитан. Бунин неверными шагами двинулся вперед.

Буянов, как человек более решительный, резво двинулся с места и, достигнув определенной ему отметки, вскинул руку с пистолетом, поднял ее наверх и выстрелил… в воздух!

Храбров ахнул и закусил губу.

«Шельмец! — промелькнуло у него в голове. — Играет со смертью!»

Бунин, замерев на миг перед выстрелом и вдруг осознав произошедшее, также поднял руку и выстрелил в воздух.

— Молодец! — крикнул капитан. — Оба молодцы!

И Храбров кинулся вперед к спорщикам.

— Вот это дуэль! Всем бы так!

Владимир рассмеялся. У него отлегло от сердца. То, что должно было иметь конец кровавый и трагический, сделалось смешно и вовсе не страшно. Но смех был смехом облегчения, а не обиды.

— Храбрец и гусар! — крикнул Буянов, адресуясь к поэту. — Едем в ресторацию и — я настаиваю — будем пить брудершафт!

— За мой счет! — в тон ему провозгласил Бунин.

— Ну уж нет! — проревел Буянов. — За мой!

— Полно, господа, едемте отсюда! Решим все по дороге, — ответил разумный Храбров. — Да надо отпустить доктора…

— Я этим займусь, — сказал трясущийся от смеха Владимир.