Это был Эдмунд Барлоу.

Глава 22

В Гарвардском университете Филипа встретили, словно Лазаря, восставшего из гроба. И не мудрено: три года от него не было ни слуху ни духу. Все давно считали Филипа погибшим — как он вдруг объявился, живой и невредимый. Совсем как Лазарь. Только Вифания, в которую из мертвых вернулся Лазарь, за дни его отсутствия измениться не успела. Филипу повезло меньше.

Совсем другая жизнь кипела теперь в Гарварде. Бывшие однокашники Филипа окончили университет и разъехались по всей Новой Англии, кое-кто отправился в Европу. Отец уже три года как умер. Но в университете о нем не забыли, Бенджамина Моргана вспоминали с такой теплотой и болью, точно он ушел из жизни неделю назад.

После приезда Филипа сразу зачислили на последний курс и дали возможность самому составить программу занятий и сосредоточиться на дипломе. Однако со штатной должностью вопрос решался не так легко и просто, все вакансии, само собой, были уже заняты. Лазарю повезло больше: на его место под солнцем никто не успел покуситься.

В кампусе подвиги Филипа не сходили у студентов с языка. Он стал для всех живой легендой. Молодой человек, в свой черед, был поражен тем, как мало студенты знают о жизни индейцев. Его с пристрастием расспрашивали: каково это, жить среди дикарей? Как он мог спать, зная, что в любую минуту с него возьмут и снимут скальп? Какие страшные обряды видел он собственными глазами? Правда ли, что индейцы для укрепления жизненной силы едят своих новорожденных младенцев? Но больше всего Филипа донимали вопросы о Вампасе. Всегда одно и то же: «Как тебе удалось взять в плен этого дикаря Вампаса? Как ты сумел отучить его от кровожадных привычек?»

Филип регулярно навещал «дикаря» Вампаса в Кембридже. В суматошной студенческой жизни эти визиты были для него единственной отдушиной. Вампаса приняли в школу для индейцев, где он скоро стал первым учеником. У молодых людей появились теперь новые общие интересы, они сдружились еще теснее и порой подолгу сидели вдвоем над учебниками. Вампас очень дорожил участием друга, но и Филип ценил острый и живой ум индейца, его способность видеть вещи с неожиданной стороны. Часто, расставшись с Вампасом, он ловил себя на мысли, что их беседа была полезнее именно для него.

Кроме индейца, близких друзей у Филипа не было. Он жил одиноко. К Пенелопе ему возвращаться не хотелось, хотя она все еще надеялась, что их отношения возобновятся. После расставания с Филипом у девушки была целая череда ухажеров, но никто из них надолго не задерживался. Даже богатство будущего тестя не могло перевесить для попавшего в сети кавалера тяготы, которые обещала совместная жизнь с Пенелопой. Не то чтобы она была уж чересчур капризна или требовательна, но эта ее несносная манера постоянно плакать, причитать и жаловаться!.. Теперь-то, безуспешно пытаясь найти мужа, девушка оценила в Филипе его редкий дар терпения. Неудачные попытки Пенелопы завести роман следовали одна за другой, и отец решил сам выдать дочь замуж. За человека, который был на пять лет младше нее. Пенелопа терпеть не могла своего будущего мужа, но мнение дочери не интересовало отца, и помолвка состоялась. Вскоре после этого вернулся Филип.

Филип не забыл, что Эдвард Чонси запретил ему переступать порог своего дома, но ослушался и однажды пришел с визитом. Он посчитал нужным объяснить Пенелопе, куда пропадали его письма. Решив не упоминать имени Дэниэла Коула, Филип достаточно убедительно свалил всю вину на хозяина таверны. Отец с дочерью слушали его рассказ с деланным удивлением, но глаза их честно говорили: мы не верим ни единому твоему слову.

Пенелопу, правда, больше волновали не пропавшие письма, а ее неудачная помолвка, — ей хотелось снова быть с Филипом.