|
И то и другое вносит разнообразие, нарушает монотонность, а это - главное. И сейчас заместитель директора понял, что настроение рабочих, возможно, не удастся сломать. - Помни, - сказал он Илласу, - мы договорились. Я хочу, чтобы ты поставил точку - и быстро. - Представитель профсоюза молчал, и Залески добавил: - Сегодня ты должен бы радоваться. Ты добился того, чего хотел. - Не всего. - Главного. За этими словами скрывалось одно обстоятельство, о котором оба знали: некоторые рабочие, стремясь удрать с конвейера, старались быть избранными на какую-нибудь освобожденную должность в профсоюзе, с тем чтобы со временем занять в нем руководящий пост. Этот путь совсем недавно избрал и сам Иллас. Но, попав на выборную должность в профсоюз, человек становится уже политической фигурой: он ищет переизбрания и в промежутках между выборами вынужден маневрировать как политик, чтобы добиться благорасположения своих избирателей. А избирают профсоюзного деятеля рабочие, вот он и стремится им угодить. Именно этим был сейчас озабочен Иллас. - Где же этот тип - Ньюкерк? - спросил его Залески. Они как раз подошли к тому месту конвейера, где утром произошел инцидент. Иллас кивком указал на открытую площадку, где стояли несколько столов с пластмассовыми крышками и стулья. Здесь рабочие с конвейера завтракали во время перерыва. В стороне были установлены автоматы, отпускавшие кофе, безалкогольные напитки, конфеты. Место это было отделено прочерченной по полу полосой. Сейчас там сидел один-единственный человек - огромный, грузный негр с дымящейся сигаретой в руке - и смотрел на приближавшееся трио. - Так вот, - обратился Залески к Илласу, - скажи ему, что он может вернуться на свое рабочее место, да не забудь добавить, на каких условиях. Когда закончишь разговор, пусть подойдет ко мне. - Ладно, - сказал Иллас, шагнул за линию и, улыбаясь, двинулся к столику, за которым сидел великан. А Фрэнк Паркленд направился прямиком к молодому негру, по-прежнему работавшему на конвейере. И сейчас что-то усиленно ему втолковывал. Тот смущенно слушал, потом робко улыбнулся и кивнул. Мастер тронул парня за плечо и указал на Илласа и Ньюкерка, все еще сидевших на площадке за столиком, пригнувшись друг к другу. Парень снова осклабился. Мастер протянул ему руку; немного помедлив, тот пожал ее. А Мэтт Залески, наблюдая все это, подумал: сумел ли бы он на месте Паркленда так лихо провести это дело? - Привет, босс! - донесся до Мэтта голос с другой стороны конвейера. Он обернулся. Голос принадлежал контролеру по внутренней отделке, человеку небольшого росточка, поразительно похожему на Гитлера и давно работавшему на конвейере. Товарищи, конечно, дали ему кличку Адольф, а тот - как звали его на самом деле, Мэтт так и не вспомнил, - словно желая подчеркнуть сходство, даже прикрывал прядью волос один глаз. - Привет, Адольф! - Мэтт перелез на другую сторону конвейера, осторожно пробравшись между желтой машиной с откидным верхом и серо-зеленым седаном. - Ну, как сегодня кузова - на уровне? - Бывало и хуже, босс... Помните игры на первенство мира? - Лучше и не вспоминать. Игры на первенство мира, как и начало охотничьего сезона в Мичигане, были событиями, которых автомобилестроители страшились больше всего. |
