|
- Доброе утро, - поздоровался он с Мэттом Залески. Паркленду же только кивнул. - Мы как раз подбираемся к сути, - заметил Залески, указывая вновь прибывшему на кресло. - Вы сберегли бы массу времени, если б прочли нашу жалобу, - сказал Иллас. - Я ее прочел. Но иной раз не мешает выслушать и другую сторону. - И Залески жестом предложил Паркленду продолжать. - Все, что я сделал, - сказал мастер, - это подозвал другого парня и сказал ему: “Помоги-ка этому малому вернуться на место”. - Ну и врешь! - Профсоюзный босс нахохлился и резко повернулся к Залески. - На самом деле он сказал: "Верни этого сопляка на место!” И сказано это было про нашего черного собрата, которому такое обращение особенно обидно. - О Господи! - В голосе Паркленда звучали злость и раздражение. - Да неужели ты думаешь, я этого не знаю? Ты что, считаешь, что за время работы здесь я еще не научился не употреблять это слово? - Но ты же его употребил, верно? - Возможно, все может быть. Не могу сказать ни да, ни нет, потому что, истинная правда, не помню. Но если даже я так и сказал, то без всякого дурного умысла. Просто с языка сорвалось - и все. Профсоюзный босс передернул плечами. - Это ты сейчас мне вкручиваешь. - Ничего я тебе не вкручиваю, сукин сын! Иллас поднялся. - Мистер Залески, я ведь тут нахожусь в официальном качестве - как представитель Объединенного профсоюза автомобилестроительных рабочих. Если со мной будут так разговаривать... - Больше этого не случится, - сказал заместитель директора. - Будь любезен, сядь-ка, и пока мы будем обсуждать этот вопрос, я бы посоветовал тебе самому не злоупотреблять словом “врешь”. От досады Паркленд изо всей силы ударил кулаком по столу. - Я же сказал, что ничего я не вкручиваю, и так оно и есть. Да и сам парень не обратил бы на это внимания, если бы вокруг не подняли шум. - Он, во всяком случае, говорит другое, - вставил Иллас. - Сейчас, может, и говорит. - Паркленд повернулся к Залески. - Послушай, Мэтт, этот парень - еще совсем ребенок. Чернокожий мальчишка лет семнадцати. Я против него ничего не имею: работает он, правда, медленно, но с делом справляется. У меня братишка ему ровесник. Я, когда прихожу домой, всегда спрашиваю: “А где сопляк?” Никому и в голову не приходит на это обижаться. Да и тут все было бы в порядке, не вмешайся тот, другой - Ньюкерк. - Значит, ты все же признаешь, что употребил слово “сопляк”? - О'кей, о'кей, употребил, - устало сказал Мэтт Залески. - Давайте все признаем, что так. Залески старался сдерживаться, как делал всегда, когда на заводе возникали расовые конфликты. Сам он терпеть не мог “черномазых” - эти предубеждения привила ему жизнь в густо населенном поляками пригороде Уайандотта, где он родился. Там поляки смотрели на негров с презрением, считая их людьми ненадежными, и все беспорядки приписывали им. Черные, в свою очередь, ненавидели поляков, и эта застарелая вражда чувствовалась и по сей день в Детройте. Однако Залески вынужден был подавлять свои инстинкты: когда ты командуешь таким заводом, где полно цветных, нельзя выставлять напоказ свои чувства - во всяком случае, часто. |
