– Нет, спасибо, – приподнявшись, тихо ответил Осипов.

Шел третий час допроса. Первой задала свои вопросы Косыгина. Она допрашивала с пристрастием, понимая, что от других участников процесса толку будет мало. И действительно, прокурор ограничилась четырьмя вопросами, в основном сводившимися к формуле «подтверждаете ли вы ранее данное заключение о…».

Мирский сегодня был не в ударе. «Видно, и вправду без записей ему тяжело», – признала Косыгина, но менять что-либо было поздно. «Дотяну до вечера, а завтра вызову его еще раз. Мирский свое наверстает», – заключила Нина Петровна, и ее совесть удовлетворилась таким решением.

Подошла очередь Осипова.

«Полчаса позора адвокатуры», – вздохнула про себя Косыгина и опять с жалостью посмотрела на Мирского.

Вадим начал с простых вопросов – где, когда, кем проводилась экспертиза? Настаивает ли эксперт на своих выводах, сделанных на предварительном следствии? По каким документам проводилась экспертиза?

«Дурацкий вопрос. Ясно, что по тем, которые в деле!» – подумала Нина Петровна, но промолчала.

Осипов продолжал.

Косыгина поймала себя на мысли, что диалог адвоката и эксперта увлекает ее. Вопросы были профессиональными, некоторые с подковыкой.

Эксперт начал нервничать, но пока отвечал точно, не путаясь. Осипов стал задавать вопросы более жестко, напористо. Эксперт занервничал уже не на шутку.

Вдруг Косыгина сообразила, что Осипов вообще в свои записи не заглядывает. Вопросы задает по памяти. А вопросы-то – по документам. Смутное ощущение одураченности стало наплывать на Нину Петровну. Что-то происходило такое, чего она пока не могла осознать, но что-то необычное. Все шло не так, как раньше.

Это был другой адвокат! Не Осипов! То есть то же тело, лицо, одежда. Но другой голос, другой взгляд. Совершенно другой уровень профессионализма.

А Осипов продолжал задавать вопросы. Он по памяти гонял эксперта по 90-страничному заключению, просил прокомментировать некоторые несовпадения между выводами, содержащимися в разных разделах экспертного заключения. Бред! Парень знал экспертизу наизусть! Мало того, в его вопросах проскальзывало и глубокое знание самого предмета. То, как он ссылался на ГОСТы, правила бухучета, нормативы, определяющие естественную убыль разных товаров, а их были десятки и десятки, – все это было настолько неожиданно, что Косыгина на какое-то время «выпала из процесса». Она только успевала переводить взгляд с Осипова на эксперта и обратно. И прокурор, и Мирский делали то же самое.

Вадим, казалось, тоже увлекся. Он никого не видел и не слышал, кроме эксперта. Бедный пожилой бухгалтер проклинал тот день и час, когда согласился провести экспертизу по заданию ОБХСС. Так его еще не гоняли.

Внезапно Косыгина пришла в себя. Она хозяйка в этом зале или Осипов?!

Судья перебила адвоката уточняющим вопросом:

– Какую накладную вы имеете в виду?

– № 564398 от пятого апреля, том 8, лист дела 24, – даже не повернув головы в сторону судьи, не заглядывая в записи, продолжая буравить глазами эксперта, моментально ответил Вадим. Потом вздрогнул, опустил плечи, испуганно посмотрел на судью, схватил в руки первый попавшийся листок из лежавших в его папке и неуверенно проговорил:

– Кажется, так. Я не уверен. Простите, я сейчас проверю…

– Суд сам проверит, – рыкнула Косыгина. Открыла 8-й том, 24-й лист дела и обнаружила там накладную № 564398 от 5 апреля. Все было абсолютно точно!

У Нины Петровны потемнело в глазах от ярости. Впервые она поняла, в каком состоянии люди идут на убийство.