Встретишь, загрузишь, отправишь. Ты меня понял?

– А как быть с похоронами Борщева?

– Пока не беспокойся, его тело в судебном морге. А потом решим. Я сам тебя найду, мне не звони. И вот что еще: я, наверное, пришлю к тебе на полигон своих людей человек двенадцать. Пусть охраняют склады.

– Как это, Матвей Гаврилович? Да вы что!

Штатские люди на полигоне?

– Они будут не штатскими, все в камуфляже и с оружием. А если офицеры или кто-нибудь из твоих поинтересуется, скажешь, что это спецотряд из Минобороны.

– А что они будут охранять? Ведь все думают, что склады затоплены.

– Вот затопленные склады и будут охранять. Наплетешь, что там обнаружены неликвидированные боеприпасы или еще какая-нибудь хрень. Ты меня понял?

– Понял, Матвей Гаврилович.

– Вот тогда и ладненько, – Супонев отключил телефон и вызвав своих людей, принялся отдавать распоряжения.

Он придумал грандиозный план. Ведь недаром еще в тюрьме Супонев получил кличку Гапон. А план его был прост и ужасен. Он решил заминировать склад со спиртом и в случае необходимости, если уж прижмут так, что некуда будет деваться, он уничтожит все запасы технического спирта, взорвет все к черту вместе с бомбами и снарядами.

Не станет спирта, не будет улик. Никто уже ни хрена не найдет – вместе со спиртом взорвется арсенал с боеприпасами. А тогда, как прекрасно понимал Матвей Гаврилович Супонев, концов не найдешь. Да и искать не станут, постараются это дело замять. Ведь все-таки взрыв, катастрофа – это мало приятно, но зато очень понятно, как для общественности, так и для людей из Министерства обороны.

Он вызвал одного из своих помощников и стал отдавать приказания. А уже через два часа микроавтобус и джип с людьми в камуфляже мчался из Москвы к Смоленску. В багажнике джипа лежали радиоуправляемые взрывные устройства. Один из тех, кого послал на полигон Гапон, в подрывном деле разбирался прекрасно. На его совести лежал не один взрыв. Правда, до этого минировали и взрывали машины и офисы конкурентов.

– Слушай, командир, давай отсюда выбираться. Насколько я понимаю, – шептал на ухо Борису Ивановичу Андрей, – надо вылезать отсюда затемно, а то еще кто-нибудь увидит. Солдатам же делать не хрен, стрелять начнут.

– Не начнут они стрелять! Может, у них и патронов в автоматах нет.

– Ну да, нет… Скажешь, тоже. Забыл, небось, как склады с оружием охраняют?

В общем Комбат и Андрей Подберезский двинулись в обратный путь. Они шли молча, переходя из одного помещения в другое, пока наконец не добрались до узкого тоннеля с выломанной решеткой. Наружу они выбрались когда предрассветный туман покрывал полигон, Жадно вдохнули свежий воздух и где бегом – в полный рост, а где сгибаясь, стали пробираться по мокрой от росы траве к колючке.

Главное было не ошибиться, попасть именно в то место, из которого они прибыли, чтобы не резать колючку-ограждение вторично.

Так и получилось. Комбат вывел Подберезского именно к тому месту, именно к той дыре в колючке, через которую они пробрались. Они кое-как связали проволоку. Подберезский посмотрел на работу:

– Вроде так все и было. А теперь давай отсюда! – он махнул рукой и побежал через дорогу.

Через полчаса они уже находились возле машины.

– Жрать страсть как хочется, – сказал Подберезский, – да и курить.

– Сейчас пожрем и покурим.

– А что, еда есть?

– Конечно есть. Я же знал, что мы сюда не на пятнадцать минут едем, взял консервы и бутерброды.