Многим было известно, конечно, из очень близкого окружения, что Матвей Гаврилович Супонев запросто может проиграть в Монте-Карло или Лас-Вегасе тысяч пятьдесят – шестьдесят долларов и потеря таких денег для него будет равна потере двух – трех рублей для директора крупного завода лет двадцать назад.

А ведь когда-то Супонев пошел в бизнес не имея ни гроша за душой. Он работал на одном небольшом эстонском заводе инженером.

И еще тогда, в те далекие времена, которые сейчас называются «застойными», сообразил, как надо делать деньги, придумал способ и успешно его реализовал, прекрасно понимая, что трудом праведным не построишь палат каменных. Он открыл на своей кожевенной фабрике подпольный цех по пошиву кожаных курток, плащей и всего такого прочего, за что тогда покупатели платили большие деньги. Дело это было хлопотное и опасное, ведь ОБХСС не дремал.

И через три года Матвей Гаврилович Супонев попался, причем, на мелочи. Но делу решили придать иной ракурс, поскольку в поле зрения КГБ попали и несколько эстонцев, и из уголовной плоскости перевести в политическую. Процесс был длинным, и самые лучшие адвокаты, нанятые партнерами Матвея Гавриловича, ничего не смогли для него сделать. Единственное, что им удалось, так это вывести своего подопечного из-под «вышки».

Получил тогда гражданин Супонев десять лет строгого режима с конфискацией имущества.

Есть такие люди, которым даже тюрьма идет впрок. Супонев много размышлял, лежа на тюремных нарах и глядя в грязный потолок.

Естественно, это только говорится, что конфискация была полной. Конфисковать все то, что успел заработать хитрый инженер кожевенной фабрики, не удалось. Супонев смог превратить пачки червонцев в то, что называется вечным и никогда не дешевеет – то есть, в бриллианты и золото. Все свои сокровища он умело спрятал и лишь ждал момента, когда для него прозвенит последний звонок. Там, в тюрьме, его не забывали, и жил Матвей Гаврилович припеваючи. Там же он подружился с авторитетами уголовного мира, завоевал их симпатии и там же получил кличку Гапон. Почему именно Гапоном его назвали, никто из близких знакомых не знал. Знал лишь Супонев, да его новые друзья – уголовники.

А дело выглядело вот как. На колымской зоне по просьбе, вернее, в сговоре с законниками, Супонев спровоцировал бунт – так, как когда-то спровоцировал «кровавое воскресенье» поп Гапон. С тех далеких времен очень много воды утекло, очень много произошло изменений, а самое главное, поменялся строй.

И в восемьдесят пятом Матвей Гаврилович Супонев, не досидев четырех лет до своей десятки, был отпущен на свободу, а впоследствии даже амнистирован.

Естественно, сыграли свою роль и сбережения, припрятанные расторопным «цеховикомтеневиком», как он себя называл. А вернувшись из мест не столь отдаленных в свою любимую златоглавую, Супонев, уже почуяв чутким носом ветер перемен, развернулся «за всю мазуту», как любили приговаривать его дружки-уголовники. Тем более, что времени терять было нельзя. И Супонев это прекрасно понимал, зная, что тот, кто затевает игру первым, как правило, и является победителем.

Таких девушек, как та, что сидела в салоне лимузина, у Супонева было море. Единственное, что его в последнее время еще хоть немного развлекало и занимало, так это секс и антиквариат. Но очень дорогой антиквариат, который скупался не только в России, но и на престижных зарубежных аукционах типа Сотби, Кристи и им подобных. Естественно, все покупки делались не лично – через подставных лиц. Пару произведений искусства Супонев вернул России. Об этом даже появились заказные статьи в центральных газетах, в самых влиятельных, а так же в телепередачах.

И Супонев после своих дел прослыл меценатом, радеющим за возвращение отечественных ценностей на родину.

О том, сколько этих ценностей уплывало за границу благодаря господину Супоневу почти никто не знал.