|
Вот было времечко! Будьте добры, поднимите левую ногу. Вы наступили мне на юбку. — Куда нам теперь ехать? — спросил я. — Почем я знаю. Человек, к которому я сочинил себе рекомендацию, окопался в посольстве Венесуэлы. — Это посольство стерегут больше всего. Там прячется половина генерального штаба. — Я удовольствуюсь чем-нибудь поскромнее. — Вас могут еще и не пустить. Ведь вы же не политический беженец, правда? — А разве обмануть Папу-Дока — это не все равно что участвовать в Сопротивлении? — Может, они не захотят поселить вас у себя навсегда. Вы об этом подумали? — Не выставят же меня, если я туда проберусь? — Пожалуй, кое-кто не остановится и перед этим. Я запустил мотор, и мы медленно поехали обратно в город. Мне не хотелось, чтобы подумали, будто мы от кого-то спасаемся. Перед каждым поворотом я оглядывался, не видно ли огней машины, но в Порт-о-Пренсе было пусто, как на кладбище. — Куда вы меня везете? — В единственное место, которое пришло мне в голову. Посол в отъезде. Машина преодолевала подъем в гору, и я облегченно вздохнул. Я знал, что после поворота на знакомую улицу застав не будет. У ворот в машину мельком заглянул полицейский. Меня он знал в лицо, а Джонс в темноте легко сошел за женщину. Очевидно, общего сигнала тревоги еще не дали. Джонс был всего-навсего уголовником, а не патриотом. Наверно, они предупредили заставы и расставили вокруг британского посольства тонтон-макутов. Установив наблюдение за «Медеей» и, по всей вероятности, за моей гостиницей, они считали, что загнали его в угол. Я не велел Джонсу выходить из машины и позвонил. В доме еще не спали: в одном из окон нижнего этажа горел свет. Все же мне пришлось позвонить снова; я с нетерпением прислушивался, как откуда-то, из глубины дома, не спеша приближаются чьи-то грузные, медленные шаги. Затявкала и заскулила собака — это меня удивило: я никогда не видел в доме собаки. Потом чей-то голос — я решил, что это голос ночного сторожа, — спросил, кто тут. — Позовите сеньору Пинеда, — сказал я. — Скажите, что это мсье Браун. По срочному делу. Замок отперли, засов отодвинули, цепочку сняли, но открыл дверь не сторож. На пороге стоял сам посол, всматриваясь в меня близорукими глазами. Он был без пиджака и без галстука; до сих пор я всегда видел его безукоризненно одетым. Рядом с ним, злобно оскалившись, стояла противная крошечная собачонка, вся в длинных седых волосах, похожая на сороконожку. — Вам нужна моя жена? — спросил он. — Она спит. Поймав его усталый и оскорбленный взгляд, я подумал: он знает, он все знает. — Хотите, я ее разбужу? — спросил он. — Это так срочно? Она с моим сыном. Они спят. Я сказал неловко и бестактно: — А я и не знал, что вы вернулись. — Я прилетел вечерним самолетом. — Он поднес руку к шее, к тому месту, где должен был быть галстук. — Накопилось столько работы. Срочные бумаги... знаете, как это бывает. Можно было подумать, что он передо мной оправдывается и кротко предъявляет свой паспорт — национальность: человек. Особые приметы: рогоносец. Мне стало стыдно. — Нет, пожалуйста, не будите ее, — сказал я. — Собственно, мне нужны вы. — Я? — На секунду я подумал, что он перепугается, спрячется за дверь и защелкнет замок. Он, вероятно, решил, что я хочу сказать ему то, что он боялся услышать. |
