|
Я успел разглядеть гроб — он был роскошный, под стать катафалку, но на нем лежал только один венок и одна визитная карточка, бывшему министру было суждено такое же одинокое погребение, как и смерть. К нам подошли те двое в черном, они были похожи друг на друга, разве что один был на сантиметр выше, а может быть, дело было в цилиндре. Тот, что повыше, объяснил: — Мы дошли до заставы внизу, мадам Филипо. Они говорят, что не пропустят гроб. Надо разрешение властей. — Каких властей? — спросил я. — Министра социального благоденствия. Мы все, как сговорившись, поглядели на богатый гроб со сверкающими медными ручками. — Так вот же он, министр социального благоденствия, — сказал я. — С утра уже нет. — Вы — мсье Эркюль Дюпон? — Я — мсье Клеман Дюпон. А это — мсье Эркюль. — Мсье Эркюль снял цилиндр и отвесил поясной поклон. — Что тут происходит? — спросил мистер Смит. Я ему рассказал. — Но это же нелепость! — прервала меня миссис Смит. — Неужели гроб должен здесь стоять, пока не разъяснится какое-то дурацкое недоразумение? — Боюсь, что тут нет никакого недоразумения. — А что же еще это может быть? — Месть. Им не удалось схватить его живым. — Я обернулся к мадам Филипо: — Они скоро приедут. Обязательно. Пошли бы вы лучше с ребенком в отель. — И бросить мужа посреди дороги? Ни за что. — Отошлите хотя бы ребенка, Жозеф даст ему ванильного мороженого. Солнце стояло почти над головой; вокруг прыгали солнечные зайчики от стекол катафалка и медных украшений гроба. Шофер выключил мотор, и мы вдруг услышали, как далеко-далеко разлилась тишина, только где-то на самой окраине города выла собака. Мадам Филипо отворила дверцу такси и поставила мальчика на землю. Он был чернее, чем она, и белки глаз у него были огромные, как яйца. Она сказала ему, чтобы он шел к Жозефу за мороженым, но он не хотел уходить и цеплялся за ее платье. — Миссис Смит, — сказал я. — Отведите его в дом. Она заколебалась. — Если тут что-нибудь произойдет, мне, пожалуй, лучше побыть здесь, с мадам Фили... Фили... Лучше отведи его ты, голубчик. — И оставить тебя одну, детка? — сказал мистер Смит. — Ну уж нет. Раньше я не заметил шоферов такси, неподвижно сидевших в тени под деревьями. Теперь же они вдруг ожили, словно, пока мы спорили, они подали друг другу какой-то знак. Один вывел такси на шоссе, другой дал задний ход и развернулся. Со скрежетом включив скорость, они рванули на своих допотопных машинах вниз по склону к Порт-о-Пренсу, как заправские гонщики. Мы слышали, как они остановились у заставы, а потом снова тронулись и растаяли в тишине. Мсье Эркюль Дюпон, кашлянув, сказал: — Вы совершенно правы. Мы с мсье Клеманом отведем ребенка... — Каждый схватил мальчика за руку, но мальчик упирался. — Ступай, cheri, — сказала мать, — тебе дадут ванильного мороженого. — Avec de la creme au chocolat? [С шоколадным кремом? (фр.)] — Oui oui, bien sur, avec de la creme au chocolat [да, да, конечно, с шоколадным кремом (фр.)]. Странно выглядела эта троица, когда шла по пальмовой аллее к гостинице между кустами бугенвилеи — два пожилых близнеца в цилиндрах и между ними ребенок. «Трианон», правда, не был посольством, но братья Дюпон явно считали, что раз он принадлежит иностранцу, то он лишь немногим хуже. |
