|
Она вывела меня из себя, но ведь английский — не родной для него язык. Может, он не имел в виду... — Он имел в виду именно то, что вы думаете, хоть и не хотел высказываться так откровенно. — Должен признаться, что это строительство не произвело на меня благоприятного впечатления, но, знаете, даже Бразилиа... а у них там сколько хотите специалистов... ведь к чему-то стремиться — уже похвально, даже если терпишь неудачу. — Боюсь, что они здесь еще не созрели для вегетарианства. — Мне тоже это приходило в голову, но, может быть... — Наверно, им сперва надо вволю наесться мяса. Он взглянул на меня с укором. — Мы обсудим все это с миссис Смит. Потом он оставил меня одного, вернее, так я думал, пока, зайдя к себе в кабинет, не застал там британского поверенного в делах. Жозеф успел поднести ему своего знаменитого ромового пунша. — Какой красивый цвет, — сказал поверенный, подняв на свет бокал. — Тут гренадин. — Я еду в отпуск, — сказал он, — на будущей неделе. Пришел попрощаться. — Небось будете счастливы, что выбрались отсюда. — Почему, здесь интересно, — сказал он, — очень интересно. Бывают места и похуже. — Разве что Конго. Но там люди умирают быстрее. — А я все же рад, — продолжал поверенный, — что не оставляю в тюрьме соотечественника. Заступничество мистера Смита увенчалось успехом. — Не знаю, помог ли тут мистер Смит. У меня создалось впечатление, что Джонс выбрался бы сам, так или иначе. — Хотел бы я знать, в чем его сила. Не стану от вас скрывать, что я наводил справки... — Он, как и мистер Смит, привез рекомендательное письмо, и я подозреваю, что оно, как и у мистера Смита, было адресовано не тому, кому надо. Вот почему, мне кажется, его и арестовали, когда обнаружили у него в порту письмо. Я думаю, что письмо было к одному из армейских офицеров. — Он явился ко мне позавчера вечером, — сказал поверенный. — Я его не ждал. Было очень поздно. Я уже собирался спать. — Я не виделся с ним с того вечера, когда его освободили. По-моему, его друг, капитан Конкассер, считает, что я не заслуживаю доверия. Ведь я присутствовал при том, как Конкассер сорвал похороны Филипо. — Джонс дал мне понять, что работает над каким-то правительственным проектом. — Где он живет? — Его поселили на Вилле Креоль. Вы знаете, что правительство ее конфисковало? Когда уехали американцы, там поселили польскую миссию. Пока что других постояльцев у них не было. А поляки тоже вскоре сбежали. Джонсу дали машину и шофера. Шофер, конечно, одновременно может быть и его тюремщиком. Это тонтон-макут. Вам известно, что это за проект, над которым работает Джонс? — Понятия не имею. Ему надо быть поосторожнее. Барону Субботе пальца в рот не клади, всю руку откусит. — Я сказал ему примерно то же самое. Но, по-моему, он и сам это понимает, он далеко не дурак. — Вы знали, что он был в Леопольдвиле? — Это выяснилось случайно. Он был там во времена Лумумбы. Я навел справки в Лондоне. Судя по всему, ему помог выбраться из Леопольдвиля наш консул. Это еще ничего не значит, многим помогали выбираться из Конго. Консул дал ему билет до Лондона, но он сошел в Брюсселе. Это, конечно, тоже еще не преступление... Мне кажется, он пришел ко мне проверить, предоставляет ли британское посольство право убежища. На случай осложнений. |
