Мне показалось что его лысина на миг вспыхнула как лампа аварийной сигнализации, но тут же погасла.

— Значит, Аркадий, ты вот сейчас напоследок сядешь и по всей своей программе на каждой строчке напишешь комментарии — что у тебя где делается. Чтобы после тебя человек мог сесть и разобраться.

— Да? А еще чего мне надо сделать напоследок в отделе? Может пол помыть или занавески постирать?

— Аркадий, сядь и пиши. Потому что ты должен был это делать в процессе работы — чтобы программу можно было читать. Неужели ты не понимаешь, что из-за тебя теперь горит весь отдел?

— А ты не боишься что на клавиатуре останется трупный яд или там болезнь какая-нибудь, нет, не боишься?

— Ничего, я ее после тебя спиртиком протру.

— Вот это не видел? — я показал Лосеву кукиш.

— Ничего, и на тебя управа найдется, — зашипел Лосев. — Думаешь можно людям подлости делать?

— Все, Лосев, прощай. С ублюдками я разговаривать не желаю.

Я шагнул к двери, но вдруг раздался протяжный звонок. Я повернул щеколду — за дверью стоял Михалыч. В одной руке у него был неизменный рыжий портфель, в другой — ключи от «Москвича».

— Аркадий, — он взмахнул портфелем и неловко, по-стариковски, обнял меня. — Как же ты так, Аркадий? Это я во всем виноват, послал тебя за этими компьютерами…

— Ну что вы, Михаил Германович, при чем тут вы?

— Я, я во всем виноват! Не ценили мы тебя, Аркаша, ты же золотой человек!

Михалыч еще раз вздохнул и выпустил меня из объятий. Взмахнул своим потрепанным портфелем и прошел в свой кабинет, приглашая меня за собой. Я пошел за ним.

— Я сейчас чайку поставлю, — он засуетился возле старого электрочайника.

— Спасибо, Михаил Германович, я теперь не пью чая.

— Ах, ну да, ну да. Я никак не могу поверить в это…

— Как там компьютеры?

— А. — Михалыч махнул рукой. — В кашу.

— Я вас очень подвел?

Михалыч вскинул на меня изумленные близорукие глаза.

— Ты о чем?

— О незаконченной программе.

— Аркашенька, ну как ты можешь такое говорить?

— Это не я, это Лосев говорит.

Михалыч нахмурился.

— Этого старого дурака я до сих пор не выгнал только потому что ему идти некуда, пропадет. Мы с ним проработали двадцать лет, а он как был дураком, так и остался. Он тебе тут наговорил что ли всякого?

— Не без этого…

— Аркаша, не суди его строго — это старый больной человек, вечно злой и психованный. А тут еще такое стряслось… Он и мне бывало такого наговорит, что… Не знаю что он там тебе сказал, но я прошу прощения за него.

— Да ладно, чего уж там теперь. А как быть с моей программой?

— Ох, и не говори. Надо нанимать программиста.

— Да, это ведь таких денег стоит, тысячи полторы… — я вопросительно глянул на Михалыча.

— Угу. — Михалыч кивнул. — Это тебе тоже Лосев сказал? Все верно, денег-то у нас и нету. Вся надежда на тебя была. Может конечно Лосев разберется, но куда ему. А программа у тебя сложная, профессиональная, без комментариев… — Михалыч выжидательно глянул на меня.

— Ну в принципе… В принципе я могу расставить комментарии.

— Ой ну что ты, Аркаша, у меня бы и предложить тебе такое язык не повернулся! Но ты просто золотой человек что согласился нам помочь напоследок, спасибо тебе огромное! А то совсем пропадем.