И помолчав, тихим голосом спросил:

– Ты о таком острове мечтала?

И взял ее руки в свои ладони и прижал их к груди. И заглянул в глаза. И

собрался произнести что-то очень важное. Самое главное. Алина вдруг струхнула

и принялась нести какие-то глупости. Про то, что в этом тереме теперь можно

будет прятаться от непогоды. Или укрываться от врагов. Или, на худой конец,

оборудовать тайник. Замечательный тайник, в который никто и никогда из чужих

людей не догадается залезть. Что у них с Риткой Радовой, когда они еще учились в

школе, был свой тайник за одной из балок на чердаке Риткиного дома. А когда Егор

был школьником, у него тоже был тайник?

Если, следуя каким-то неподдающимся обычной человеческой логике

женским мотивам, ей и хотелось отвлечь своего героя от разговоров на серьезные

темы, то в этом она вполне преуспела.

Он застыл, как-то уж очень заинтересованно задумавшись над ее последним

вопросом, и так глубоко погрузился в свои мысли, ища правильный ответ, что сжал

ее руку слишком сильно. Пискнув, она выдернула ладошку. И тогда он сказал:

– Зяблик, а это мысль. У меня появилась одна интересная гипотеза, на

которую меня навел твой милый треп. Хочешь, мы ее прямо сейчас и проверим?

Мы ее быстренько проверим, а потом покатаемся, что ли… Хотя нет, ты тоже на

машине. Тогда посидим в кафе, чтобы не замерзнуть. На самом деле, я очень хочу

пригласить тебя к себе домой. Ни-ни-ни, никаких глупостей, только чай с

вишневым вареньем. Но должен предупредить, что тебе у меня может показаться

скучно. Кроме варенья, мне нечем будет тебя развлечь. Видишь ли, у меня нет

DVD-дисков с фильмами, ну совсем. То есть, абсолютно. Раньше у меня их было

без счета, но я их выбросил, все до единого.

А Алина, не поняв ничего про фильмы, подумала, что, если он предложит ей

просмотреть DVD с позапрошлогодним полуфиналом на кубок УЕФА, она,

наверное, согласится.

Чернильница оказалась именно там, где и должна была быть – под крышкой

старого, всеми забытого канализационного лючка, доживающего свой век у кромки

бетонной отмостки с задней стороны типового пятиэтажного дома. Покрутив

головой, Алина сориентировалась и поняла, что где-то рядом должен находиться

дом Тамары Михайловны, вернее, ее покойного мужа Поляничева Александра.

Егор не без труда откинул толстенькую скрипучую крышку. Узкий лаз вел

вовсе не в глубокий колодец со ржавыми скобами вместо лестницы вниз, а

укрывал углубление с толстой трубой и массивным вентилем на ней. На этой-то

короне вентиля и возлежал сине-белый пакет из «Седьмого континента», в

который была упакована чернильница и, безусловно, это была именно та самая

чернильница, доставившая всем столько хлопот.

Сидя на пассажирском сидении егорова «форда», Алина в задумчивости

извлекла из замысловатого чугунного постамента круглую резную баночку с

откидывающейся крышкой. Ее сестры-близняшки рядом не было. Это понятно.

Вторая баночка сейчас у Ревякина Кольки.

Егор пошарил внутри пакета, так, из педантизма, и в результате нашарил в

складках полиэтилена листок писчей бумаги, сложенный четвертинкой. Оказалось

письмо. Письмо было написано Сашкой, адресовано его учительнице. Сашка

писал:

Уважаемая Нина Михайловна!

Отправляю Вам посылкой Вашу чернильницу, которую у Вас украли. Я ее

вспомнил и узнал сразу же, как только взял в руки. Когда мы с Ревякиным

Колькой и Серегой Панфиловым в девятом классе приходили к Вам писать

диктанты перед экзаменом по русскому, то видели ее на Вашем столе.