я подумал, что Вы ее продали кому-нибудь или подарили, и что украли не у Вас,

а у других людей. Но я решил проверить, подъехал к тому дому, откуда вынесли

эту чернильницу, и увидел Вас своими глазами. Я не мог подойти к Вам,

извините. К ее краже я не имею отношения, но мне все равно стыдно, что так

вышло. Тот скот, который ее у Вас украл, думал, что хорошо ее припрятал, но

я ее нашел. Простите, что не сразу ее Вам отправляю, так как она была не в

комплекте, а недостающую часть я позже принес из дома, потому что про нее

забыл. А постамент я принес с места работы. Про вставной пузырек я забыл,

что он у меня был в другой куртке, извините. Еще была задержка из-за того,

что узнавал Ваш новый почтовый адрес.

Ваш бывший ученик из 9-го «б» класса Поляничев Саша.

– Вот все и прояснилось, – задумчиво произнес Егор. – Жаль Сашку.

Охламон был. И идеалист. И это все в одном флаконе. Ему надо было втихаря

вернуть Дорошиной ее пропажу и успокоиться, а он решил еще и Додонова

прищучить. Допустим, Додик и догадывался, кто у него товар попер, но за это не

убивают. Не пригрозил бы Сашка ему разоблачением, глядишь, и в живых бы

остался. А из всего тобой рассказанного я так понял, что и про «диспетчера»

Сашка тоже кое-что знал, он еще и этим стращал подельника. По крайней мере, в

том телефонном разговоре, который случайно был записан на магнитофон, Сашка

явно намекал на какие-то криминальные Додиковы контакты.

– А почему он пишет, что принес пузырек? Как же он принес, если я эту

баночку у них на сушилке нашла? – ляпнула, не подумав, Алина. – А, поняла!

Видимо, он письмо заранее написал, заблаговременно, сидя у себя в приемном

пункте. А чернильницу отнес сразу же в тайник, чтобы не рисковать. Так?

– Видимо, так. Сначала он разыскал среди хлама на стеллаже эту

чернильницу и оттащил ее в тайник, сделал это спешно. На следующий день ему

пришла в голову мысль, что вернуть учительнице вещь лучше по почте, стыда

меньше. Он написал это сопроводительное письмо и тоже отнес в тайник. Он

пишет, что на работу пришел в другой куртке, не в той, в карман которой положил

баночку, как ты ее называешь. Можешь мне поверить на слово, с работы ему

ближе было добежать до тайника, чем за ней возвращаться домой. Почему он не

отложил поход к тайнику еще на один день, когда у него будет на руках и письмо, и

недостающая часть чернильницы? Наверно, побоялся заготовленное письмо где-

нибудь посеять или опять надеть не ту куртку. И кроме того, он был уверен, что

ему ничего не помешает доукомплектовать посылку на следующий день.

Доукомплектует и сразу же отправит ее Нине Михайловне. Поэтому все и описал в

совершенном времени. Он всегда был немного… разбросанный. А на следующий

день он решил работу прогулять. Видимо, намеревался закончить дело с

посылкой. Но тут к нему пришел Додик.

– Додик ему сначала позвонил, – задумчиво произнесла Алина. – Наверно,

Александр был все-таки не таким уж и разбросанным, если перед его приходом

чернильницу перепрятал. Вероятно, опасался, что его подельник элементарно

обшарит карманы одежды, висящей на вешалке в прихожей, изыщет такую

возможность.

– Похоже на то, – невесело согласился Егор.

– И что мы будем делать дальше? – спросила его Алина. Вместо бурной

радости по поводу их гениальной находки, она почему-то чувствовала себя уныло.

Из-за письма, должно быть. Неотправленного, неполученного, найденного после

смерти отправителя.