Изменить размер шрифта - +

– Вот же, написано: улица Ульянова, дом тридцать восемь. Мамка писала!

Указал пальцем в табличку на доме.

– Все правильно! Видите?

Рихард Жидков покачал головой.

Его движения казались мне резкими, бодрыми. Мужчина напоминал шебутного подростка, особенно телосложением. В институте, на военной кафедре, я стоял в самом конце своего отделения, но Рихард Жидков занимал бы место после меня: росточком он до меня не дотягивал. В его присутствии мне вспомнились прежние ощущения физического превосходства над окружающими. В прошлой жизни я к ним привык едва ли не с детства. Теперь же почти позабыл о них, поглядывая почти на всех снизу вверх.

– Какого Ульянова?

– Чего?

– Улица Александра Ульянова? – спросил Жидков. – Или Дмитрия Ульянова?

– Так… эта…

Я опустил взгляд на бумагу, на выдранный из тетради разлинованный лист (перед тем как ехать «на дело», выдернул его из тетради для записи лекций по истории КПСС).

– Так… эта… – повторил я. – Просто Ульянова.

Помахал ресницами, изображая растерянность.

– Вот, сами взгляните, дядечка!

Протянул Жидкову лист со сделанной еще в общежитии записью «адреса тети Веры» (я не поленился, хорошо подготовил легенду). Но не сунул его между досок, а только поднес к калитке: опасался встречи с собачьими зубами. Не зря опасался: пес дернулся мне навстречу, но замер, услышав тихий, но строгий окрик хозяина. Рука мужчины легко проскользнула между досками забора. Выдернула бумагу из моих пальцев. Жидков поднес лист к лицу, близоруко щуря глаза.

– Улица Ульяновская, дом тридцать восемь, – прочел он.

– Я и говорю! Просто Ульянова. Без имени!

– Ульяновская!

– Ну?!

Жидков смотрел на меня – я на него. Оба ждали, что оппонент вот-вот осознает свою неправоту. Внезапный порыв ветра взлохматил хозяину дома волосы, поднял над дорогой клубы пыли. Я сплюнул себе под ноги залетевшие в рот песчинки. Рихард Жидков утерся рукавом рубахи, провел по бледным губам кончиком языка. Пес громко чихнул, содрогнувшись всем телом.

– Вот, юноша, посмотри внимательно.

Мужчина вернул мне листок.

– Видишь? – спросил он.

Указал на бумагу в моей руке пальцем.

– Улица Ульянова, дом тридцать восемь, – послушно повторил я.

– Ульяновская, а не Ульянова! – сказал Жидков.

– И?

– Неужто не замечаешь разницу?

Подозрительность исчезла из его взгляда. Я заметил, что мужчина больше не прожигал взглядом мои вещи, силясь прочесть там ответ на свои вопросы. Он, наконец, мысленно навесил на меня «правильный» ярлык (я надеялся, что удостоился с его стороны именно той оценки, на которую напрашивался). Чуть расслабился. Больше не отгораживался от меня скрещенными руками. Но моя тупость мужчину не забавляла – злила. Пусть он и пытался скрыть свою раздражительность за холодной улыбкой.

Я «сверил» его слова с записью.

– Ульянов…ская, – повторил я.

Стрельнул глазами на выцветшую табличку, что красовалась на доме Рихарда Жидкова.

– И… что это значит?

Чуть оттопырил нижнюю губу.

– Это значит, что ты ошибся адресом, юноша, – сказал хозяин дома. – Твоя тетя Вера проживает на другой улице. На Ульяновской. Не здесь. Понимаешь?

– Как это? – сказал я.

Вновь бросил взгляд на табличку с названием улицы.

Спросил:

– И… что мне теперь делать?

– Искать Ульяновскую улицу, – сказал Жидков.

Быстрый переход