– Усик, зайди.

Я почему-то решил, что снова услышу лекцию на тему того, что должен оставлять ключ от комнаты перед уходом из общежития на вахте. Устало вздохнул. Я не испытывал желания затевать спор после часовой тряски в салоне автобуса, пропахшем потом и выхлопными газами. Чего я сейчас хотел, так это поесть, помыться и завалиться на кровать с учебником немецкого языка в руках. Но проигнорировать просьбу вахтерши не решился: пытался поддерживать хорошие отношения с дежурившими у входа в общежитие женщинами.

Заглянул в каморку вахтеров, уловил там излишне резкий запах духов, аромат свежезаваренного чая и запашок выпечки (беляшей?). Мой желудок жалобным урчанием напомнил о том, что мы с ним еще не ужинали. Я сглотнул слюну, бегло осмотрел тесную дежурку. Отметил, что в комнате царил идеальный порядок: каждая вещь лежала на своем месте – не валялась, а именно лежала (стопка журналов «Огонек» на столе, стакан с карандашами, ни единой крошки на столешнице).

Пробежался взглядом по окну без решеток, но с пышными цветами на подоконнике.

«Герань, или пеларгония?» – промелькнул в голове вопрос.

Слышал названия этих цветов от бывшей жены – та мечтала украсить наш дом цветущими растениями, но так этого и не сделала. Сам же в комнатных растениях я плохо разбирался (в прошлой жизни не находил времени ухаживать за ними, предоставлял эту честь подружкам и секретарям), разве что был способен отличить фиалки от кактусов.

Вахтерша заметила мой интерес к растениям.

– Любишь цветы? – спросила она.

– Всегда хотел выращивать их. У себя дома.

– Какие твои годы, Усик, – сказала вахтерша. – Парень ты с виду толковый. Будут у тебя и дом, и цветы на подоконниках.

– Очень на это надеюсь, – сказал я.

И тут же исполнил обязательную программу (назвал вахтершу по имени-отчеству, отметил, как великолепно она сегодня выглядела – как и всегда; восхитился запахом духов женщины). Поинтересовался, как поживают дети вахтерши: нравится ли ее сыну ходить в школу, не болит ли горло у дочери – та простыла на прошлой неделе (переела мороженого). В общем, заработал несколько гирек на правильную чашу весов, о которых упоминал Пашка Могильный.

– Ох, и сладкоголосый же ты парень, Усик! – заявила женщина (румянца на ее щеках прибавилось). – Поешь, как тот соловей. А слова как ловко подбираешь! Я хоть и знала, что врешь, но все равно заслушалась. Развесила уши, будто наивная девица. Молодец. Хоть и не красавец (да какой толк от этих красавцев?), но умеешь ты задурить девкам голову! То-то они за тобой бегают.

– Скажете тоже…

Я изобразил смущение.

– Отродясь девчонки за мной не бегали.

– Ой, врешь, Усик! По глазам вижу, что врешь.

Женщина усмехнулась, покачала головой.

– Я чего позвала-то тебя, скромный ты наш? – сказала она. – Гостинец тут тебе принесли.

Вахтерша, не вставая со стула, дотянулась до полки на стене. Взяла оттуда бумажный пакет, на котором проступили темные жирные пятна. Протянула его мне.

– Что это? – спросил я.

– Пирожки, – сказала вахтерша. – С ливером. По четыре копейки за штуку. У меня такие рядом с домом продаются. Вкусные!

Женщина закатила глаза – изобразила восторг.

– Мне?

Я сунул в пакет нос, от запаха выпечки закружилась голова. Рот вновь наполнился слюной. Почудилось, что еще минута, и я свалюсь от голодного обморока.

– Тебе, тебе, – сказала вахтерша. – На целый рупь девка накупила, не пожадничала.

– Какая… девка?

Я с трудом отвел от пирожков взгляд.