А сам смекнул откудова.

         Агап молчит: бревешко-то

         Из лесу из господского,

         Так что тут говорить!

         Да больно уж окрысился

         Старик: пилил, пилил его,

         Права свои дворянские

         Высчитывал ему!

         Крестьянское терпение

         Выносливо, а временем

         Есть и ему конец.

         Агап раненько выехал,

         Без завтрака: крестьянина

         Тошнило уж и так,

         А тут еще речь барская,

         Как муха неотвязная,

         Жужжит под ухо самое…

         Захохотал Агап!

         «Ах шут ты, шут гороховый!

         Никшни!» – да и пошел!

         Досталось тут Последышу

         За дедов и за прадедов,

         Не только за себя.

         Известно, гневу нашему

         Дай волю! Брань господская

         Что жало комариное,

         Мужицкая – обух!

         Опешил барин! Легче бы

         Стоять ему под пулями,

         Под каменным дождем!

         Опешили и сродники,

         Бабенки было бросились

         К Агапу с уговорами,

         Так он вскричал: «Убью!..

         Что брага, раскуражились

         Подонки из поганого

         Корыта… Цыц! Никшни!

         Крестьянских душ владение

          Покончено. Последыш ты!

         Последыш ты! По милости

         Мужицкой нашей глупости

         Сегодня ты начальствуешь,

         А завтра мы Последышу

         Пинка – и кончен бал!

         Иди домой, похаживай,

         Поджавши хвост, по горницам,

         А нас оставь! Никшни!..»

         «Ты – бунтовщик!» – с хрипотою

         Сказал старик; затрясся весь

         И полумертвый пал!

         «Теперь конец!» – подумали

         Гвардейцы черноусые

         И барыни красивые;

         Ан вышло – не конец!

         Приказ: пред всею вотчиной,

         В присутствии помещика,

         За дерзость беспримерную

         Агапа наказать.