Как ни темна вахлачина,

         Как ни забита барщиной

         И рабством – и она,

         Благословясь, поставила

         В Григорье Добросклонове

         Такого посланца…

II

         Григорий шел задумчиво

         Сперва большой дорогою

         (Старинная: с высокими

         Курчавыми березами,

         Прямая, как стрела).

         Ему то было весело,

         То грустно. Возбужденная

         Вахлацкою пирушкою,

         В нем сильно мысль работала

         И в песне излилась:

         В минуты унынья, о Родина-мать!

         Я мыслью вперед улетаю,

         Еще суждено тебе много страдать,

         Но ты не погибнешь, я знаю.

         Был гуще невежества мрак над тобой,

         Удушливей сон непробудный,

         Была ты глубоко несчастной страной,

         Подавленной, рабски бессудной.

         Давно ли народ твой игрушкой служил

         Позорным страстям господина?

         Потомок татар, как коня, выводил

         На рынок раба-славянина,

         И русскую деву влекли на позор,

         Свирепствовал бич без боязни,

         И ужас народа при слове «набор»

         Подобен был ужасу казни?

         Довольно! Окончен с прошедшим расчет,

         Окончен расчет с господином!

         Сбирается с силами русский народ

         И учится быть гражданином.

         И ношу твою облегчила судьба,

         Сопутница дней славянина!

         Еще ты в семействе раба,

         Но мать уже вольного сына!..

         Сманила Гришу узкая,

         Извилистая тропочка,

         Через хлеба бегущая,

         В широкий луг подкошенный

         Спустился он по ней.