Конан осматривал дюны поблизости с пристальным взглядом исследования, затем изучил склонные фигуры тех, которые лежал перед стеной.

— Возможно двести, возможно больше. Это трудно сосчитать отсюда. Но кто они? Я не вижу признака лагеря, и никаких лошадей или верблюдов. — Он хмурился. — То есть никакого признака, что мы можем рассмотреть пока издалека.

Я пробрался бы поближе, но эта проклятая пустыня отказывает нам в укрытии.

Если Toт-Aмон здесь, он сможет легко увидеть наш подход.

— Даже теперь мы можем быть в пределах его видимости, — предостерегала Сивитри, отводя свою лошадь назад позади высокой дюны и распрягая.

— Да, — Конан внутри проклинал свою небрежность и спрыгнул из седла. Он подвел свою лошадь к другой, связывая их узды. Оттуда он сполз вперед и занял позицию, смотря на край дюны со своего наклонного положения.

Сивитри вздохнула и вытерла пот, стекающий с бровей и сияющий на ее лице и шее.

— У тебя должно быть кожа заморийской ящерицы. Я испытываю зуд от песка и пыли на всем теле. Я буду рада выиграть статую бога и возвратиться к ваннам в Саридис для длительного отдыха.

Конан не ответил. В прошлых путешествиях он пересекал пустыни намного худшие для человека, чем эта в Нифии. Эти пыльные дюны были более умеренными, чем горячие, пронзающие пески незащищённого от ветра Шах-и- Соркх в большой Восточной Пустыне, или горячий ландшафт Пустыни Вухуан в южной Гиркании, который мог превратить человека в высохшие кожи. Тем не менее, он разделил чувство Сивитри. В последнее время, он привык к влажному воздуху моря, который не выжигал горло или глаза.

Сивитри присела около киммерийца.

— Ты видишь тот щит? — Она указала. — Там, тот, который находится дальше от тел, намного ближе к нам. Его оправа вылеплена как змея, обвивающая щит.

— Стигийский, — Конан кивнул. — Его форма подобна используемыми стигийской армией в Луксуре, носящей щиты железа и бронзы. Но эти — медь и бронза.

— Они должны быть воинами Toт-Амона, — сказала она, понижая ее голос до шепота. — Почему ты предполагаешь, что он? Киммериец задумался на мгновение перед ответом.

— Он, возможно, не здесь. Я слышал рассказы о его планах, и кажется, что он предпочитает творить своё темное колдовство издалека. Но мы не можем убедиться. Возможно, даже теперь он скрывается в своем оазисе, наблюдая за нами посредством своего грязного колдовства, хотя я сомневался бы относительно этого.

Эти признаки участка массивных раскопок — видите ленту следов, ведущая к тем грудам песка и грязи там? Выемки в песке глубоки, как будто те, кто сделал их, были тяжело загружены. Нет, я думаю, что Toт-Амон уже, возможно, был здесь.

Кто бы ни вскопал это, им требуется кое-что в том здании.

Конан опирался на локти. Сивитри дрожала, как будто сильно озябшая, несмотря на теплоту воздуха.

— Позволь нам надеяться, что он еще не нашел это. Конечно бог был похоронен глубоко, и Карантес сказал, что если мы достигли Медного Города до заката, мы могли бы помешать плану Toт-Амона. Белл! Смотри, сколько было вырыто. Если действительно древний бог внутри того строения, нам даже повезло, что те мужчины откопали это! Я не знаю, что мы сделали бы, если бы прибыли сюда первыми.

Конан пожал плечами.

— Как гласит поговорка старых замбуланских грабителей: «Лучшие из сокровищ похоронены на самой глубине». Я попытался бы вступить через ту медно-шпилевую башню. Если это здание было похоронено одной из песчаных бурь, которые накатывают на эти места так внезапно, внутренняя часть, возможно, не заполнена.