Изменить размер шрифта - +

Конан не мог скрыть сомнение.

— Карантес? Прибыл тогда, следовательно, из вашего храма в далеком Ханумаре? Или ты обманываешь нас некоторыми жреческими фокусами? — Вы могли бы сказать и то и это. Поскольку, когда я стою здесь в воротах Kaетта, я стою одновременно в пределах Седьмого Кольца Молитвы на крыше храма в Ханумаре, купаясь там в ярком солнечном свете. Это злое колдовство вовлекло меня и других в этот вопрос, но времени мало, и никакое предзнаменование не предупреждало нас относительно судьбы, которая может скоро охватить нас всех. Святой Ибис, пробужденный от долгой и глубокой дремы умирающими криками его приверженцев, пробудил меня. Он не мог остановить эту резню, поскольку его храм здесь был полностью осквернен. Он прибыл ко мне в мысли и перенёс мой дух сюда, где страшные и богохульные деяния были совершены в пределах сферы нашего родственного храма.

Конан не мог отрицать доброжелательное сияние, которое он чувствовал в пределах присутствия этого человека, хотя он не знал, был человек святым жрецом или грязным волшебником.

— Дух? — он спросил с сомнением. — Мужчины говорят, что призраки не бросают тени, и я узрел твою недавно.

— Как я сказал прежде, глаза могут ввести в заблуждение. Ты видел тень, потому что ты полагал, что я стоял на скале. Но убеждая тебя, я трачу немного мгновения дневного света, которые остаются нам на праздные дебаты. Затем до заката мне необходимо возвратиться к Ханумар, чтобы остаться там до восхода солнца.

Боль, навлеченная появлением этого странного священника, начала развиваться в пределах черепа Конана. Он протер свое лицо и затем встретил пристальный проникновенный взгляд Карантеса, после чего был сразу поражен контрасту между глазами священника. Правый пылал как янтарь в ярком свете факела, левый мерцал синим столь же интенсивным как холодные воды северного моря Вилайет. Это напомнило Конану давние слухи, что Карантес родился с одним синим и одним оранжевым глазом, явление, по которым избирали жрецов Ибиса, как воины могли вспомнить.

— Хотя и не знаю, почему я полагаю, что ты действительно Карантес. Ты должен знать, что у нас нет ничего общего со сделанной резней, — сказал Конан, указывая на мертвецов его меча.

— Мы хотим узнать, что здесь случилось, — добавила Сивитри. — Белл! Вы действительно похожи на Карантеса.

— Уверяю вас, что это я. И…, — сказал Карантес с поклоном, — Именно поэтому ваше «срочное поручение» касается меня, несмотря на ваше требование об обратном. Я хотел бы сказать, что Святой Ибис вел вас в это место, но никакой жрец Ибиса никогда не изрекает ложь. И при этом это не желание ваших богов — проблемы Ибиса серьёзно отличны от таковых у затворнического Крома. — Он вытягивал шею к Сивитри. — И побуждения причудливого Белла редко подобны таковым у Одного Истинного Бога Солнца.

Он поглядел вверх, приостановившись.

— Нет. Именно по своей собственной доброй воле вы приехали, и если никакое пророчество Ибиса не говорит о вас… тогда ни одно из проклятых Определенных имен также. В этом состоит наше преимущество, поскольку мы можем удивить тех кто… — Мгновение, Карантес, — возразил Конан. — Наше преимущество? Кого мы должны удивить, и почему? Ты прибыл для мести против убийц, которые сотворили это здесь? Карантес отступил назад.

— Месть ни повод, ни цель для последователя Святого Ибиса. Никогда не ищите в нас это, — его слова медленно прибывали, полные горя. — Я оплакиваю тех, кто погиб здесь, но в смерти они, возможно, выполнили свою цель, и они теперь живут в мире и свете. Если бы злодей не показал себя Святому Ибису, давая выход этой резне, мы, возможно, было бы слишком поздно, чтобы помешать пальцам зла сжать бога и использовать его для грязных дел.

Быстрый переход