Против обыкновения, Сайг не ответил ругательством на ругательство, а встал, слегка прихрамывая подошел к решетке и пристально уставился на Конана. Потом в серых его глазах зажглись насмешливые огоньки, рот растянулся в усмешке, а могучая лапа начала оглаживать густую бороду.

    – Сдается мне, – промолвил асир, – что ты боишься скрестить со мной оружие, киммериец. Или я не прав?

    – Не прав. – Конан тоже шагнул к решетке, и теперь соперники стояли в полутора шагах друг от друга. – Не прав, мохнатый осел! Я только не хочу сражаться на потеху хаббатейским жабам. А вот в степи, один на один, мы могли бы выяснить, у кого крепче поджилки.

    – В степь еще нужно попасть, – задумчиво протянул Сайг и бросил взгляд на зарешеченное оконце.

    Внезапно Конан решился, Сделав три больших шага, он присел рядом с топчаном, сунул руку под ковер и извлек на свет обломок напильника. Потом протянул его асиру на раскрытой ладони – так, чтобы сосед смог разглядеть это сокровище, способное проложить им обоим путь к свободе.

    Сигвар, нахмурив кустистые рыжие брови, уставился на узкую темную полоску; одна его рука стискивала решеточный прут, другая терзала бороду. Наконец он хмыкнул и поднял глаза на Конана.

    – Это что за дрянь?

    – А ты не видишь? Такой штукой кузнецы затачивают клинки. Она режет железо, медь и бронзу… Конечно, если потрудиться как следует.

    – А! – Сайг снова бросил взгляд на окно. – Теперь я понимаю, к чему ты завел разговор про Шем, Туран и стигийского змея, который облизывается… Вы, киммерийцы, большие хитрецы, очень бо-олыпие! Ты мог бы сказать проще, воронья башка: давай, Сайг, перепилим решетку и удерем! Только-то и делов!

    Давай, Сайг, перепилим решетку и удерем, – скрипнув зубами, повторил Конан. – Удерем в степь, а там, если хочешь, сведем счеты.

    Брови асира полили вверх, потом зубы его блеснули в усмешке. Несколько мгновений он всматривался в лицо киммерийца и вдруг произнес то, чего Конан никак не ожидал:

    – А какие между нами счеты, парень? Чего мы не поделили? Пирогов, которые хаббатейские свиньи швыряют нам? Так забери себе их все! Мне не жалко!

    – При чем тут пироги? Ты оскорблял Крома и киммерийцев!

    – А ты – Игга и Имира! И весь Асгард!

    – Врешь, рыжий! – Конан гневно вскинул кулак с зажатым в нем напильником. – Я говорил худые слова не про весь Асгард, а про кое-каких хвастунов, что живут там! А Асгард… что Асгард… страна как страна! У меня там и побратимы есть, знатные воины, не тебе чета!

    – Это кто же? – с вызовом прищурился Сигвар.

    – Ньорд и Хорса! Слышал о таких?

    Асир кивнул и в тягостном раздумьи уставился на носки своих сапог. Казалось, в душе его здравый смысл борется с тщеславием и самомнением, разум сражается с упрямством, надежда обрести свободу бьется с гордыней. Губы его подрагивали; не то он шептал про себя проклятья, не то прикидывал все преимущества и потери от союза с киммерийцем.

    Наконец Сайг пришел к какому-то решению; лицо его посветлело, морщины на лбу разгладились. Прочистив горло, он сказал:

    – Пожалуй, твой Кром не такой уж плохой бог.