Старший офицер Бэлит, который немного понимал стигийский, передал приказ Конана. Баркас поднял парус и пошел в сторону моря. Если бы кто-нибудь наблюдал за этой сценой, он бы решил, что этому судну всего лишь не разрешили вход в гавань. С несколькими матросами и Конаном в качестве капитана патрульное судно, как обычно, пересекало бухту.

    Прошло совсем немного времени, и показалась черная галера, украшенная носовой фигурой в виде хищной кошки. Патрульный корабль двинулся ей навстречу, и какое-то время оба судна стояли борт к борту. Без сомнения, присутствие галеры привлекло к себе внимание прибрежного патруля, а также тех, кто охранял суда флотилии. Однако они, естественно, видели только то, что патрульный обыскивает галеру. Совершенно очевидно, охрана была удовлетворена осмотром, ибо вновь пришедшее судно эскортировали прямо к королевскому пирсу. При этом гребцы на обоих кораблях сильно налегали на весла. Быть может, на борту галеры был дипломат соседней страны или какой-либо дальней державы, желавшей улучшить старые связи или завязать с могущественной Стигией новые? А может, она привезла назад кого-нибудь из агентов верховного чародея?

    Конан вернулся на «Тигрицу». Бэлит снова была рядом с ним. Они стояли рядом на носу, и Конан осматривался по сторонам. Звездный свет мерцал на темной воде. Его было довольно для острых глаз, привыкших к киммерийским лесам, кушитским джунглям, горным озерам. По бакборту был виден Стикс, рассекающий ночные камни в самом конце своего пути, на котором ему доводится пробегать по стране, где живет - и мечтает? - Дарис. Перед ними съежился во тьме город, где Конан попал в плен и содержался в неволе. Угрожающим чудищем смотрел на них Кеми немногочисленными окнами, где мерцал еще слабый свет. Поблизости, под Большой Пирамидой, спали белые, как кости, каменоломни, где, будучи рабом, трудился Джихан, до тех пор, покуда киммериец не помог ему обрести свободу. У Конана появилось странное чувство, что все это только начало долгой войны, которую он обречен вести против древнего ужаса.

    Он заставил себя сосредоточиться на том, что видел. Стигийские галеры стояли на якоре носом к набережной. Их мачты отчетливо вырисовывались на фоне звезд, обводы терялись в тени. Один-два фонаря одиноко тлели на каждой палубе. Неподалеку на суше находилась казарма, и там, без сомнения, жило много моряков, но пройдет какое-то время, прежде чем их разбудят, да и тогда они, совершенно ясно, не смогут сравниться в быстроте с варваром.

    -  Пора, - сказал Конан и натянул свой длинный лук. Под палубой открыли горшки, где тлели угли. Патрульный корабль шел теперь вдоль набережной. Несколько человек, отосланных Конаном, вернулись на «Тигрицу», и корабль медленно дрейфовал. Тихо плескали весла, позвякивал металл, слышен был шепот.

    Фалко зажег наконечник стрелы, обмотанный промасленной тканью. Пламя высветило в темноте его молодое лицо, когда он поднял стрелу.

    -  Что ж, Конан, - сказал он, - первый выстрел твой.

    -  Нет, - возразил киммериец, - Бэлит.

    Королева Черного Побережья взяла стрелу и положила ее на тетиву своего лука. Она прицелилась, и зажигательный снаряд метеором пронесся по воздуху. Конан, Фалко, а за ними и вся пиратская орда сделали то же самое.

    Высушенная солнцем смолистая древесина загорелась быстро. Там, где вонзалась стрела, тут же вспыхивало адски-голубое пламя. Его треск был похож на первый крик только что вылупившегося орленка, простирающего когти, требующего еды, взмахивающего крыльями. Высоко взлетало пламя от носа до кормы, освещая воды, несомые Стиксом в море. Оно шипело, как змея, готовая напасть на свою добычу. С одного края королевского пирса до другого ходила «Тигрица».