Вдруг шарик, венчавший рукоять, померк, вспыхнул и засиял ровным ослепительным блеском. Спину, плечи и затылок Конана окатило жаром; пламенная стена миновала его, палящим занавесом придвинулась к желеобразному телу монстра, огненными языками заплясала над ним. Гром вновь раскатился под сводами пещеры, но сквозь этот грозный рокочущий гул до Конана долетели слова жреца:

    – Асура с нами! - кричал он. - Всевидящий глядит на нас! Он даровал силу! Руби! Руби, мой повелитель!

    Асура и в самом деле великий бог, думал Конан, нанося последний удар. Но лезвие его секиры еще не успело погрузиться в плоть чудовища, как с серебристого лунного серпа сорвалась молния, фонтаны пламени взмыли к потолку, огонь взревел, алые языки прошлись по стенам, по полу, по мраморному пьедесталу и золотому ларцу, будто вылизывая их; затем опали, как лепестки увядшего цветка. Нестерпимый смрад исчез, в пещере сгустился полумрак, но сквозь едкие слезы, что еще бежали из глаз, Конан увидел, что в воздухе медленно кружится черная пыль.

    – Был он загустевшей вонючей влагой, а обратился прахом и пеплом, - пробормотал Хадрат. - И хоть секира Асуры не справилась с ним, палящий божественный огонь сделал свое дело. Так восславим же очищающее пламя, что сильнее всякой тьмы, что выжигает зло, карает мерзость и мрак!

    – Восславим, - откликнулся король, отряхивая пепел со своей кольчуги. Кожу его перестало жечь, но в горле он ощущал страшную сухость, будто туда насыпали раскаленных углей.

    – Опасная тварь, - продолжал Хадрат. - Не ожидал я, что сей выродок из темных бездн окажется метаморфом!

    – Метаморфом? Что это значит? - спросил Конан, с трудом ворочая меж десен распухший язык.

    – Метаморф есть тварь, могущая изменять свой облик, обращаться в любую форму, становясь по желанию своему зверем или птицей, человеком или чудищем, деревом или травой, камнем или водой. Прости, мой господин, я слишком поздно догадался, кто или что противостоит нам! Даже божественный топор Асуры не уничтожит такого демона, ибо он слишком изменчив и живуч. Лишь пламя может сокрушить его, но не обычный огонь, а тот, коим повелевает один из светлых богов. Я призвал Асуру на помощь, и он пришел, явился на единый миг, вдохнув в нас частицу своей силы. И этого оказалось довольно! - Жрец торжественным движеньем поднял руки к потолку и снова произнес: - Так восславим же его, мой господин!

    – Восславим, - снова повторил Конан. - И я готов восславить его дважды и трижды, если он явится еще раз, но не с огнем и пламенем, а с чашей вина. Кром! Мне кажется, что в моей глотке клокочет яд!

    На суровом лице жреца промелькнула улыбка.

    – Не стоит призывать божественного Асуру ради чаши вина, - промолвил он. - С таким делом может справиться любой из его ничтожных слуг.

    С этими словами Хадрат снял с пояса объемистую флягу и протянул королю. Вино было кисловатым и холодным; жадно поглощая его, Конан, как и обещал, вознес хвалу Асуре. Поистине заслуженную хвалу! Ведь древний вендийский бог не только даровал ему победу, но и спас от жажды! И второе являлось в глазах Конана не меньшей услугой, чем первое. Если б Асура еще подсказал, где искать талисман…

    Ополовинив флягу, король вернул ее Хадрату вместе с секирой, потом бросил взгляд на золотой ларец с откинутой крышкой и нахмурился. Рука его дрогнула, потянулась к камню, сильные пальцы стиснули рубин; поразмыслив несколько мгновений, он сунул багровую сферу за пазуху.