| - Да, пожалуй, ты прав. Отдохнем, пока Малия не придет в себя. - Что ж, придется пари отложить, - сказал Вульфред. - Но, может быть, это и к лучшему. Они развели костры, приготовили еду, потом легли спать. Солнце только что зашло, когда Конан проснулся и приподнялся на локте. Часовых не выставили, все спят как убитые. Впрочем, он не обратил на это особого внимания, потому что знал, что преследователи сознательно держатся от них на достаточном расстоянии. Он поднялся; никогда еще за весь переход по пустыне Конан не ощущал такого прилива сил. Небольшой отдых - и он уже чувствует себя отлично. А остальным понадобится не один день, чтобы восстановить силы хотя бы процентов на девяносто, не говоря уже об оставшихся десяти. Держа в руке копье, Конан направился вдоль кромки воды. Мимо пробегали звери, но не решались подходить к озерцу в том месте, где расположились неизвестные пришельцы. Конан их не трогал. Мясо, конечно, понадобится, но у воды убивать нельзя, здесь соблюдается пустынное перемирие. А иначе можно нарушить законы дикой природы, и неизвестно еще, как на это посмотрят местные духи. А в таких опасных краях Конану не хотелось прогневить ни одно даже самое незначительное божество. Шагая вниз по ручью, киммериец вдруг услышал впереди плеск воды. Весь напрягшись, он осторожно приблизился к зарослям кустарника и медленно раздвинул ветки. Здесь ручей образовывал небольшую заводь с каменистым дном. И в самой середине этой заводи плавало и плескалось что-то белое. От неожиданности у него уже волосы на голове зашевелились, но в ту же секунду он выругался, проклиная свою недогадливость. Призраки не плавают. А таким белым на сотни миль вокруг могло быть только одно существо. Он смотрел, как Малия, собрав воду в ладони, льет ее себе на голову, на плечи, на грудь. Она стояла, и вода доходила ей до пояса, лаская тело нежной прохладой. Конан подошел ближе. - Неужели ты не понимаешь, как опасно приходить сюда одной? - спросил он. Она только вздохнула: - Да, никакого уединения. Но ты сам мне говорил, что звери не охотятся у водопоя. - Я имел в виду матросов. - Матросов? - Она рассмеялась. - Им всем теперь нужно только одно - воды, наесться и спать. Я видела, каковы солдаты в походах и в захваченных городах, и знаю, что важнее всего - удовлетворить жизненные потребности, кровь еще не скоро заиграет. Она опять набрала в руки воды и облила себе плечи, струйки быстро стекали по ее изможденному телу. Даже при тусклом свете луны хорошо просматривалось каждое ребрышко. - А я не так измотан. - Он присел на камень. Она улыбнулась ему медленной, понимающей улыбкой: - Значит, не измотан. При других обстоятельствах я бы смутилась и постаралась спрятаться из женской скромности, но сейчас - нет. Я прекрасно понимаю, что сейчас мое тело вряд ли способно вызывать желание. Подожди, вот немного отдохну, и тогда посмотришь, какой я тебе дам отпор. - Но некоторым как раз и нравятся костлявые, - дразнил ее Конан. - А тут на сотни лиг единственная женщина. Не приходится уж слишком привередничать. Она захихикала совсем как девчонка: - Перед такой лестью не устоишь! - Малия встряхнула свои длинные светлые волосы, а потом с головой скрылась в воде. Вынырнув, она заговорила более серьезным тоном: - Есть здесь такие, кому я с особым удовольствием дам отпор. Он тоже заговорил серьезно: - А ты ни слова не сказала, когда мы с Ульфило чуть не подрались. - Потому что знала, что победишь ты, - ответила она, глядя ему прямо в глаза. Теперь она подошла ближе, и вода едва доходила ей до бедер. - И тебе все равно, если он погибнет? Она пожала плечами: - Только глупой или бездушной женщине может понравиться, когда с ней обращаются, как с любимой собачкой. - А что твой муж, Марандос? - Я давно уже его потеряла. Его отняла у меня эта сумасшедшая идея найти древние богатства. Вряд ли он еще жив, а если и так, что мне тогда делать? - Ее взгляд мрачно светился перенесенным страданием. - Если он еще жив, то совсем потерял рассудок. Он перестал быть тем человеком, за которого я выходила замуж. |
