— Дa, Повелитель. Этим я обязан окрепшей вере и, несомненно, влиянию последнего пророка — Солона. Он взял на себя труд… показать мне бренность земных страстей и стремлений, да и самой жизни. Этот амулет — память о его помощи на пути постижения мудрости. — При этих словах Куманос снял с шеи ржавый обломок меча и показал его Анаксимандру на вытянутых руках.

— Ах да, Солон, конечно, — сказал король. — Старее, чем горы. Как мне сообщили, он внезапно скончался вскоре после твоего паломничества к нему. Счастье, что он успел передать свою мудрость в надежные руки.

— Говоря правду, Повелитель, я был рядом с ним, когда он погиб, оступившись в своей предательской, наполненной страшными костями пещере. Его уход из этого мира стал для меня бесценным уроком и доказательством того, насколько хрупка и слаба жизнь даже самого достойного и мудрого из смертных.

— А вместе со своей мудростью он передал тебе меч Онотимантоса. Не вздумай только использовать его против моей вечной души или смертного тела. Король чуть приоткрыл ворот своего одеяния, под шелком которого сверкнули кольца серебряной кольчуги. — Если только попробуешь, то получишь урок того, как мало стоит еще одна достойная жизнь — твоя собственная.

— Нет, Повелитель, конечно, нет. — В голосе Куманоса не слышалось ни страха, ни беспокойства по поводу угрозы короля. — Я буду использовать его силу только против тех, чьи чувства или мысли станут помехой на пути осуществления воли Вотанты. А ваш разум, ваша воля — источник и основная сила, двигающая наше дело. И пока так будет продолжаться, Повелитель, ваша душа может быть спокойна — меня она интересует в последнюю очередь.

— А ты и вправду мудр, Куманос. Пожалуй, ты лучше кого бы то ни было подходишь для сана Верховного жреца, служащего мне и великому Вотанте.

Анаксимандр хлопнул в ладоши, чтобы при внимание всадников, следовавших за его экипажем

— А теперь отправляйся, — приказал король, — и веди свои отряды на север. Я буду ждать новостей от тебя. Известий о твоем успехе и о твоем собственном славном жертвоприношении.

Глаза X

ПЕРЕД ЛИКОМ БОГИНИ

Конану казалось, что вся Оджара собралась на Агоре этим ясным, солнечным утром, чтобы присутствовать при его священном поединке с Занусом. Он знал, что есть и исключения. Например, стражники на стеках, да и селяне, погоняющие мулов, которые вращали винтовые насосы, подающие воду на поля. Если оставить посевы без полива хоть на один день, полуденное солнце успеет сжечь добрую часть урожая. Но при всем этом отсутствующих и их желание видеть поединок почти зримо носились в воздухе, словно стая голубей между колонн храма.

Кое-кто ухитрился нажиться и на этом деле. Среди толпы тут и там сновали юркие и суетливые собиратели ставок. Конан заметил, что ставки были примерно одинаковыми и явно не в его пользу. Никто из присутствующих не предвидел серьезной опасности для храмового воина.

Среди зрителей находилась и монаршая чета. Король и королева сидели на специально отведенном для них диване, установленном на возвышении у ворот дворца. Между ними молча сидела принцесса Африандра. Еще красивее, чем раньше, торжественно одетая и причесанная, она показалась Конану бледноватой. Ее глаза припухли и покраснели — наверное, от бессонных ночей.

По сторонам площади были установлены грубые деревянные скамьи — помосты для тех оджарцев, которым не хватило места вблизи. Наспех сколоченные, эти скамьи оказались не самым удобным и надежным сооружением. Стоявшим на шатающихся досках зрителям приходилось вставать на цыпочки, придерживаясь за плечи стоящих впереди, чтобы увидеть место поединка.