То, что он там увидел, поразило его еще больше. Он словно попал в заколдованное каменное царство. Сама палуба и все предметы на ней были изваяны из камня. Но при этом — какая точность! Все, вплоть до мельчайших деталей, было на месте, хоть сейчас в море. Для жителя пустыни многие детали были лишь непонятными выступами камня, но Конан, изрядно поплававший в своей жизни по разным морям, без труда, зато с восхищением находил в них до мельчайших подробностей точной копии корабельного снаряжения и оснастки.

Пока Конан осматривал палубу, ему на ум пришло объяснение этого чуда — смелое, но вполне правдоподобное. Когда-то, в древние времена, на этом месте плескались воды моря. Глядя на склоны гор, на горизонтальные полосы и уступы, киммериец представлял, как менялся уровень воды в течение тысячелетий. А раз есть море и есть противоположные берега — нужны и моряки. Какие люди жили здесь в те далекие времена, да и людьми ли они были вообще, — это было неважно, ибо требования к кораблю диктует не его создатель, а само море. Судя по этому судну, его построили существа, близкие по разуму к человеку и к тому же обладавшие достаточным опытом в судостроении и мореплавании.

Но даже у самых опытных и умелых моряков время от времени тонут корабли. И вот сейчас Конан стоял на палубе такого судна, затонувшего в каком-то доисторическом бою или в шторм. Корабль с множеством весел и парусом — скорее всего военный, — с экипажем в две — две с половиной сотни человек (или каких-нибудь других существ), изваянный теперь в ноздреватом, пористом камне. Камень — вот ключ к загадке! Разве не видел Конан в прибрежных водах на море Вилайет вещи, созданные человеком, — якоря, амфоры, обломки кораблей, — превращенные в камень и намертво прикрепленные ко дну многочисленными, быстро растущими кораллами!

Видимо, такое случилось и с этим судном. Затонув, оно легло на вершину кораллового рифа, который продолжал расти и поглощать его, проникая во все поры и обволакивая мельчайшие части. Затем, когда море обмелело, мертвый коралл остался на суше, пережив века и эпохи. Вот уж шутка богов, подумал Конан. По сравнению с этим колесницы-призраки и судьба их возничих — просто детская шалость.

Продолжая обследовать корабль, Конан обнаружил, что, какой бы груз ни находился в трюме этого судна, люди Пронатоса нашли и вытащили его. В центре палубы зияло отверстие, пробитое явно в не столь уж отдаленные годы. Вокруг лежало лишь несколько обломков окаменевших палубных досок. А в скудном свете, проходившем в трюм, Конан рассмотрел на дне круглые булыжники — самый обыкновенный балласт.

Какая судьба постигла сокровища, Конан не рал. Быть может, добычу успели погрузить на телеги и увезти на какое-то расстояние. Скорее всего, тяжелые, груженные золотом экипажи ветер не смог угнать далеко. И уж наверняка они не мотались взад-вперед по пустыне вместе с другими колесницами. Вполне вероятно, что они застряли где-нибудь в пустыне и стояли, дожидаясь своего часа, готовые свести с ума неожиданно натолкнувшегося на них кочевника. Хотя привыкший к миражам пустынный путник может и не подойти к ним, спокойно двигаясь своей дорогой.

Шутка на шутке, подумал Конан, несомненно, боги повеселились здесь на славу! Невесело усмехаясь, киммериец прошел по палубе корабля, чтобы бросить последний взгляд с гордо поднятого над пустыней каменного носа.

Неожиданно раздался громкий сухой треск — тонкий слой камня покрылся трещинами под весом киммерийца. Не успев ничего понять, Конан рухнул куда-то вниз, в малый трюм, скрытый под носовой палубой корабля.

К вечеру следующего дня к медленно тащившейся вперед процессии Куманоса приблизился одинокий путник в плаще с поднятым капюшоном. Это был их проводник Конан, вернувшийся после необъяснимого исчезновения во время песчаной бури.