Конан с Акиро сидели, глядя на дворец, сияющий и переливающийся в лунном свете, словно алмаз на черном бархате.

    - Это место давит на меня, - сказал после долгой паузы Киммериец, - не нравится мне здесь.

    - Это место и не создано для того, чтобы нравиться. Здесь хорошо себя чувствуют только колдуны. Я чувствую энергию, исходящую даже от скал. В этом месте рушатся привычные связи, разваливается то, что казалось монолитным. Все барьеры ослабевают, границы размываются, даже одно произнесение имени может вызвать душу покойного.

    Кожа Конана покрылась мурашками. Он поспешил приписать это ночной прохладе.

    - Хотел бы я поскорее выбраться отсюда и вернуться в Шадизар, привезя эти штуки, которые так нужны Тарамис.

    Вдруг крик ужаса разорвал тишину ночи. Дженна билась под своим одеялом, широко раскрыв невидящие глаза, крича: "Нет! Нет!" Бомбатта вскочил, держа в руке обнаженную саблю. Малак судорожно боролся с одеялом, пытаясь выбраться из-под него, с кинжалом в каждом кулаке. Зула прижала стонущую девушку к груди и забормотала что-то, успокаивая ее.

    Неожиданно руки Дженны обвились вокруг черных плеч. Рыдания сотрясали ее тело.

    - Это было ужасно! Ужасно.

    - Сон, - сказал Бомбатта, убирая саблю в ножны. Он встал на колени, попытавшись забрать девушку у Зулы, но она лишь крепче прижалась к женщине.

    - Это всего лишь сон, малышка, - сказал он мягко, - не больше, чем дурной сон. Вот и все. Постарайся опять уснуть.

    Зула пристально посмотрела на воина в черных доспехах поверх все еще обнимавшей ее Дженны и сказала:

    - Сны бывают вещими. Пусть она расскажет, что ей приснилось.

    - Согласен, - сказал Акиро.- В снах часто появляются предзнаменования. Расскажи, Дженна.

    - Да это всего лишь детский кошмар, - прохрипел Бомбатта. - В этом дьявольском месте может присниться все что угодно.

    - Говори, - обратился к девушке Акиро.

    Чуть успокоившись на руках у Зулы, Дженна начала рассказывать, все еще вздрагивая:

    - Мне приснилось, что я еще совсем дитя, едва научившееся ходить. Я проснулась в своей кроватке и увидела, что кормилица спит. Мне захотелось к маме, и я побежала по темным коридорам туда, где была спальня моих родителей. Их кровать стояла под балдахином в середине комнаты. Я увидела, что они спят. Но в изголовье их кровати появилась еще одна фигура - молоденькой девушки или мальчишки. Слабый свет ночника как-то странно отразился от ее рук. Вдруг я поняла, что в этих руках был зажат кинжал. Кинжал взлетел в воздух и опустился. Из груди отца вырвался хрип, разбудивший маму. Она успела прокричать только имя, и еще один удар кинжала оборвал ее жизнь. Я побежала. Мне хотелось кричать, но язык словно прилип к гортани. Все, что мне оставалось, - это бежать, бежать...

    Зула резко тряхнула ее, а потом снова нежно прижала к себе.

    - Все в порядке, Дженна. Ты теперь в безопасности.

    - Имя, - настойчиво спросил Акиро. - Чье имя она произнесла?

    Дженна опасливо выглянула из-под обнимавших ее рук Зулы.

    - Тарамис, - прошептала она. - Тарамис. Но почему мне снится этот ужас? Почему?

    Никто не проронил ни слова, пока Бомбатта не нарушил молчания, небрежно бросив:

    - Обычный кошмар нервной, изнеженной девчонки. Идиотский сон, навеянный идиотским местом. У меня самого такое в голове творится.