|
Конан узнал длинный, черный стигийский халат, а мертвенные черты лица и бритый череп выдавали принадлежность пришельца к жреческой касте. Человек пересек каменную мостовую и, не глядя на разбойников, вошел в храм. Тот-Амон прибыл. - Туда, - сказал Конан. По-прежнему держа на плече бьющуюся женщину, он побежал по краю площади и нырнул в аллею между двумя домами. Своим безошибочным чутьем он вел их лабиринтом узких улочек, заспанные обитатели которых высовывались из дверей и окон и спрашивали друг друга, что происходит. Вскоре они уже были в конюшне, где обнаружили Ауду бодрствующим, а лошадей оседланными и готовыми к скачке. Конан опустил Лейлу на землю. - Ты уже готова поступать разумно? Она молча кивнула. - Что происходит? - спросил Ауда. - Паника по всему городу? - Героические дела, - сообщил ему Убо. - Мы прикончили бога, но люди взволнованы, а потому нам не следует мешкать и дожидаться их благодарности. Он вскочил в седло, и остальные последовали его примеру. Из конюшни они поскакали к расположенным поблизости воротам, где их обступила стража. - Кто вы? Чтобы покинуть город, вы должны дождаться утра, когда откроют ворота! Там что-то происходит, разве вы не слышали гонгов и не видели пламя? - Командир стражников поднял свой фонарь и принялся изучать их, в то время как двое часовых замахнулись на всадников своими секирами. - Мне не нравится ваш вид. Я уверен, что вы замешаны, что бы там ни происходило в городе. Я арестую вас. Слезайте с коней или будете убиты! - Это невозможно! - зарычал Конан. Он вытащил меч и зарубил командира. Ауда пронзил копьем грудь часового, а Чемик замахнулся топором на другого, но промахнулся, и стражник с воплями побежал в город. Убо и Чемик соскочили с коней и бросились к воротам. Они попытались вытащить из гнезд запирающий брус, но сил их оказалось недостаточно. Конан выпрыгнул из седла и, подперев плечом тяжеленное бревно, ногами отжал створку достаточно широко для прохода. Они вновь вскочили на коней и поскакали в ночь. Убо и Чемик ревели от хохота. - Те горожане были бы огорчены, увидев, как мы благополучно смываемся, кричал Убо, вытирая слезы тыльной стороной руки. - Мы всегда вносим возбуждение в их скучные жизни! Без нас Шахпур останется всего лишь унылым захолустьем.
Загобал и Беритус шли через площадь, теперь так же загроможденную телами - некоторые лежали без движения, другие шевелились и стонали, - как в день гибельного празднества. Постепенно жители города отваживались вернуться на площадь, но робко, ибо окончательное спокойствие еще не наступило. Хотя от храма Аримана осталась лишь груда камней, оттуда по-прежнему доносились неземные стоны и не поддающиеся описанию шумы; между глыб появлялись странно окрашенные вспышки. - Есть какие-то соображения, что здесь произошло? - спросил аквилонец. - Те, которых я расспрашивал, - какие-то заговаривающиеся развалины, сказал Загобал. Измученный, он спал мертвым сном, когда Торгут-хан поднял тревогу, а потому потратил довольно много времени перед тем, как явиться на зов. Он решил, что, возможно, самое лучшее - позволить для разнообразия посражаться кому-нибудь другому. Когда, наконец, они с Беритусом прибыли на место происшествия, все уже было кончено. - Люди говорят об ужасном божестве, - продолжил Загобал, - и гигантских женщинах из камня, борющихся с этим божеством, и паре десятков колдунов, устроивших целый спектакль, и каменном дожде, о сверкающих, горящих звездах, что падали с потолка, будто горшки с пылающей нефтью, что бросают со стен осажденных городов. Такое ощущение, будто половина стражи нажевалась черного лотоса и пострадала от массовой галлюцинации. - Не первый раз странные дела исходят из этого храма, - заметил Беритус. Когда он произносил эти слова, из развалин вылетел ослепительно сверкающий красный осколок, снова упал и разлетелся на тысячу крошечных мерцающих искр. Окружающая толпа зашумела. Загобал увидел человека, что задумчиво сидел, уперев подбородок в кулак. По какой-то причине зеваки обходили его подальше. |
