|
Подобно дельфину, она была очень изящна в воде. - Знает ли твой хозяин, что ты резвишься здесь? - Волволикус погружен в свои ночные обряды. Его не заботит, чем я занимаюсь, когда он уединяется. Я плаваю здесь в темноте, ибо только ночью воздух приятен в этом бесплодном месте. Вода прохладна, и есть луна со звездами для компании. - Разве звери пустынь не приходят сюда ночью на водопой? - спросил Конан. - Они не причинят мне вреда, - сказала она и не спеша подплыла к месту, где склонился Конан. Опершись локтями на каменный бордюр, она опустила голову на руки. - Не все твари вокруг о четырех ногах, - проворчал Конан. Она улыбнулась, белоснежные зубы вспыхнули в лунном свете. - Я знаю. Ничего такого я тоже не боюсь. - Вот, значит, как? - Киммериец был заинтригован. Она говорила не как служанка или рабыня, коей он почитал ее. Он был удивлен ее самоуверенностью, хотя это могло объясняться защитными чарами колдуна. Но более всего его интересовали те прелести, что скрывались под водой. Хотя он и видел ее при дневном свете, но давно привык судить и мужчин, и женщин в зависимости от ловкости их движений. Для воина это был вопрос выживания. То, что он видел до сих пор, обещало просто женщину зрелых форм, как любая из его богатого опыта. - Именно так, - сказала она. И вдруг взмыла вверх, обвила руками его шею и поцеловала - теплые, подвижные губы на его губах. Он попытался схватить ее, но, гладкая, как угорь, она скользнула в воду и, смеясь, поплыла прочь. Он увидел немного, но и мимолетное ощущение подсказало ему, что она еще соблазнительнее, чем казалось. - Кром ее побери, - ворчал он, возвращаясь к своим одеялам. - Женщина знает, как испортить мужчине сон.
В темном подвале своего дома маг Волволикус готовил редко используемое заклятье. Он давно привык творить в одиночестве, но этой ночью обратился к своим собратьям. Он сидел за столом из черного мрамора, инкрустированным золотыми нитями магических знаков. Знаки были соединены прямыми и изогнутыми линиями, и весь узор сходился в одну точку в центре стола, где лежал необработанный зеленый кристалл, излучающий мягкий свет. Маг вершил над столом какие-то пассы руками, неуверенно и часто прерываясь, ибо давно не практиковался. Впрочем, скоро уверенность вернулась к нему, движения обрели быстроту и твердость. Искорки света поползли вдоль золотых нитей, сначала медленно, затем быстрее и быстрее. Когда огоньки достигли магических символов, где линии прерывались, большинство этих символов засияло подобным же образом, некоторые сразу, другие в промежутке от нескольких минут до часа. А часть так и не отозвалась. Волволикус опустил руки, и кристалл воссиял еще ярче. Постепенно над символами, что светились на черном мраморе, начали проступать человеческие лица. В основном это были мужчины, хотя появилось и несколько женщин. Все были средних лет или старше и великого множества наций и рас. - Кто ты, нарушивший наши труды Верховным Сбором? - спросил один из них, его безволосая голова парила над знаком созвездия Скорпиона. Черты лица его - стигийца высшей касты - были ужасны, глаза холодны, как у змеи. - Я знаю его, могущественный Тот-Амон, - сказал старик, тоже стигиец, но с обликом члена низших каст. - Он Волволикус, туранец и мастер Кхелкхет-Птеф. Он приходил ко мне много лет назад за наукой и оказался способным учеником. - Простой дилетант магии камней и кристаллов? - Тот-Амон исходил презрением. - Что за дело у тебя к чародеям Первого Ряда? Все здесь превосходят тебя многократно. Использовать Верховный Сбор без особой на то причины означает навлечь на себя вечную жизнь, что ужаснее самой отвратительной смерти. - Быстро говори, если не хочешь заслужить наше проклятие, - сказал весь усохший кхитаец, чьи веки и губы оставались плотно сомкнутыми. Казалось, его голос доносится со всех сторон. - Он вернулся, - просто сказал Волволикус. - Зло, более древнее, чем змей, снова в человеческом мире. - Абсурд! - презрительно усмехнулся Тот-Амон. - Ариман устранен из всего этого бытия бого-властителями Стигии силой великого Сета! Заклятия, могущественней которых нет, удерживают его. |
