— Когда мы разрушим главные ворота, нам придется огибать крепость, чтобы пробиться к южной стороне. Прольются реки киммерийской крови.”

— И аквилонской, конечно.

— Хотелось бы, — невысокий воин потер подбородок. — Вожди надеются, что аквилонцы выйдут и станут сражаться как мужчины. Но это не в их правилах. В общем, мы, штурмуя ворота, докажем свою храбрость, а они, тем временем, будут сверху нас обстреливать и поливать кипящим маслом.

— Коннахт что-то говорил об осадных машинах…

— О, да, есть такие, — усмехнулся Кирнан. — Безусловно, мы можем нарубить достаточно древесных стволов и связать их вместе, сделав несколько подобий. Только будет ли это работать должным образом? На стенах, на вершине башни у аквилонцев имеются катапульты и онагры. За стенами расположены требучеты. Все это будет варьироваться в зависимости от наших действий.

Конан помрачнел. Он не находил походящих слов для ответа.

— Ели бы у старейшин в свое время хватило ума просто сжечь строящийся Венариум, забросав его факелами, то теперь никакой проблемы не стояло бы. Правда, аквилонцы всячески, в основном играя на жадности отдельных вождей, гасили пыл киммерийцев. Так или иначе, но когда уже выросли каменные стены, нам придется заплатить за победу гораздо большую цену.

— Лучше было заплатить огнем, — Конан посмотрел на свои обожженные ладони. — Сейчас это будет огромный долг крови.

Кирнан улыбнулся.

— Есть другая монета для расчета, парень. Нужно всегда предполагать, что твой враг — умен. Но также помнить, что он всего лишь человек. И у него в подчинении обычные люди, и некоторые умом не отличаются. Значит, следует использовать это против них. В противном случае, даже самые умные из нас будут мертвы… и следом погибнет Киммерия.

— Мы не можем бездействовать, — молодой киммериец нахмурился.

— Согласен. Однако то, что мы должны будем изменить в некоторых умах — не работа для воинов и не дело для киммерийцев, — старший воин пожал плечами. — Хотя я подозреваю, что при сложении легенды о победе, отдельные детали упоминаться не будут. Что-то забудется, и мало кто над этим задумается, чтобы потом выразить недовольство.

Разведчики вернулись в лагерь и поделились соображениями с другими Бродягами. Хотя мужество любого киммерийского воина не подвергалась сомнению, но Бродяги имели опыт осады и штурма укрепленных городов, тогда как самая большая победа большинства их соплеменников сводилась к удачному набегу с угоном скота. После обсуждения был составлен план, который поручили предложить старейшинам Кирнану и Коннахту. Конан взялся сопровождать деда, и вожди не возмущались по поводу его присутствия, поскольку план действительно оказался мудрым. К тому же в случае неудачи с них снималась всякая ответственность.

Киммерийское воинство разбилось на две части. Один отряд, состоящий из жителей севера, расположился прямо напротив главных ворот Венариума. Воины южных кланов вошел в долину с противоположной стороны, и заняли свое место на расстоянии трехсот ярдов от соплеменников. Киммерийцы не предпринимали никаких попыток окружить город. Они лишь выставили несколько пикетов за пределами досягаемости аквилонских лучников и камнеметных машин. В обоих лагерях наблюдалась слабая организация и почти полное отсутствие дисциплины. На пространстве между ними то и дело вспыхивала очередная драка.

Наконец, представители северян приблизились к воротам, где встретились с посланником аквилонцев. Среди прочих вещей, варвары потребовали демонтаж стен, и дань в виде… трех сотен кошек. Чтобы не отстать от сородичей, лидеры южан запросили себе четыреста крыс и пятьсот летучих мышей. Аквилонцы, пославшие на юг гонцов за подмогой, согласились выполнить эти требования, и обязались в недельный срок выплатить дань варварам.