— Забавно, правда? — весело сказал Шакал. — Умрешь, как средневековый рыцарь.

Болтун попытался что-то сказать, но из его глотки вырвался лишь невразумительный хрип. Шакал оскалил зубы в ухмылке и насмешливо произнес:

— Спасибо, не надо оваций.

Затем протянул руку, неторопливо обхватил торчащий из груди Болтуна конец стрелы и с силой ввинтил его противнику в грудь. Болтун дернулся, из его приоткрытого рта вытекла струйка крови, и глаза закатились под веки.

Шакал убрал руку, и белокурый убийца рухнул к его ногам. Шакал поднял фонарик и посветил лучом на запрокинутое лицо Болтуна.

— Красивый парень, — с чувством проговорил он. — И красивая смерть.

Он занес над телом ногу и принялся неистово бить каблуком по мертвому лицу. Лишь превратив лицо Болтуна в кровавую кашу, Шакал остановился и отер рукавов выступивший на лбу пот.

— Это тебе за Франкенштейна, сучонок, — хрипло проговорил он.

Нужно было уходить. Выстрелы наверняка привлекли внимание соседей. Должно быть, сюда уже мчится на своем «бобике» местный участковый инспектор. Доедет, вынет свое жирное тело из машины и, усевшись где-нибудь под деревом, будет дожидаться подмоги.

Шакал поморщился и достал из кармана плаща сигареты. Какое-то странное ухарство, сродни позерству, порожденное безнаказанностью, заставляло его действовать спокойно и неторопливо.

Закурив, Шакал огляделся и, увидев кресло, зашагал к нему, намереваясь посидеть минуту и перевести дух. По пути он бросил взгляд на черную груду, лежащую под сейфом, и брезгливо дернул губой. Белокурый убийца с самой первой встречи не вызывал в нем ничего, кроме брезгливости и омерзения.

Дымя сигаретой, Шакал тяжело опустился в кресло. Вдруг чья-то громкая речь резанула ему слух, а глаза ослепила вспышка света. Шакал вскочил с кресла и выхватил из кармана пистолет. Пару секунд он затравленно таращился на яркий прямоугольник, прежде чем понял, что это всего-навсего телевизор. Он сел на пульт и случайно нажал на кнопку «пуск».

Шакал досадливо поморщился и потянулся за пультом, но вдруг остановился.

— …смерть беглого олигарха Шеринга, — бормотал телевизор, — вновь говорит о том, что в нашей многострадальной стране уязвим каждый гражданин. Даже если его охраняют агенты спецслужб…

На экране санитары вынесли из подъезда носилки с упакованным в черный полиэтиленовый мешок трупом. А метрах в двух от подъезда стоял с сигаретой в руке мужчина с угрюмым лицом. Увидев камеру, он поспешно отвернулся.

Костлявое лицо Шакала побелело, а глаза налились кровью.

— С возвращением домой, Егор, — тихо пробормотал он, вскинул руку и одним выстрелом разнес экран телевизора вдребезги.

48

Вероника Альбертовна сидела за столиком у окна и, сминая в тонких пальцах носовой платок, бросала тревожные взгляды то в окно, то на мобильный телефон, лежавший возле чашки с остывшим кофе.

Время от времени она протягивала к телефону руку, но тут же отдергивала ее, словно натыкалась на невидимое препятствие, и это препятствие обжигало ей пальцы.

Прошло уже два часа с того момента, как она пришла в кафе, а Шакала все не было. Но и белокурый убийца не звонил. Это значит, что все пошло не так, как рассчитывал Болтун. План не сработал. Где-то случился сбой.

Минуты бежали томительно и складывались в томительные часы. А Вероника Альбертовна все сидела за круглым столиком кофейни, не находя в себе сил, чтобы встать и уйти.

Когда человек с костлявым лицом и узкими губами сел за ее столик, она почти не удивилась. Лишь тяжело и прерывисто вздохнула.

— Вы опоздали, — тихо проговорила она.

— Непредвиденные обстоятельства, — сказал Шакал, швырнул плащ на спинку соседнего стула и воззрился на Кремову.