|
И Андрей успел подумать, что это даже приятно, и успел устыдиться своих мыслей, прежде чем заснул, положив голову ей на грудь. На этот раз он спал без снов, и это навело его на мысль о том, что, возможно, Катарина бросила в стакан не только аспирин. Пока она тренировалась в спортзале, он заглянул в домашнюю аптечку и обнаружил пузырек с донормилом – это лекарство растворялось в воде так же легко, как «Алка-Зельцер». Несколько таблеток в пузырьке отсутствовало. Андрей внимательно прочел аннотацию к лекарству и пришел к выводу, что оно, в общем-то, слабовато. Поэтому на следующий день Гумилев поручил Саничу навестить фармацевтическую лабораторию, входившую в его корпорацию, и затребовать у них сильнодействующее снотворное, легко растворимое в воде. В тот же вечер он опробовал средство на себе: бросил большую белую таблетку в стакан минералки, подождал, пока она растворится без следа (на это потребовалось десять секунд), и не торопясь выпил, пытаясь распробовать вкус. Лекарство оказалось безвкусным, и это порадовало Андрея. Заснул он через пятнадцать минут – это зафиксировала видеокамера, которую он заранее установил в спальне. Сам Гумилев не запомнил, как произошел переход от реальности к сновидению, но на пленке этот момент был виден отчетливо. Вот он полулежит в постели, читая Стивена Кинга, а в следующее мгновение книга выпадает у него из рук, а голова безвольно откидывается на подушку. Андрей остался доволен увиденным, запись стер, а упаковку с лекарством положил в кейс и с тех пор повсюду носил с собой. Петровский смотрел на сцену из пустого зрительного зала. – Все готово, Валерий Игоревич, – сказал Казбек. Он откровенно гордился собой: работа была выполнена в два дня, сложные декорации смонтированы так, что даже известный своим склочным характером сценограф Бордов не нашел бы, к чему придраться. – Впечатляет, – суховато отозвался Петровский. Присланная Белениным команда действительно оказалась очень профессиональной. И сэкономленные на оплате рабочим сцены деньги пришлись весьма кстати. – Передайте Михаилу Борисовичу мою самую искреннюю благодарность. – О чем речь, – сказал Казбек. – Хорошие люди должны помогать друг другу, не так ли? Он протянул Петровскому свою жесткую ладонь. Глядя в улыбающееся лицо бригадира монтажников, Валерий Игоревич почувствовал легкий укол беспокойства – как будто кавказец знал что-то, о чем он, Петровский, даже не догадывался. – Да, Валерий Игоревич, – обернулся Казбек уже от самых дверей, – ребята там спрашивали – можно им билеты на премьеру? Все хорошее настроение Петровского куда-то улетучилось – до премьеры оставались считаные дни, а желающих попасть на торжественное мероприятие было уже в несколько раз больше, чем мест в зале. – Видите ли, Казбек… – Да я все понимаю, – Казбек улыбнулся страшноватой волчьей улыбкой, – но они же не в партер просят. Куда угодно, хоть на балкон, хоть на приставные – сами понимаете, такое раз в жизни бывает. Петровский даже не удивился тому, что бригадир монтажников знает, что такое приставные места, – так ему было неудобно. – Ребята старались… – мягко давил Казбек. «В конце концов, добрые отношения с Белениным стоят того, чтобы отказать нескольким незначительным чиновникам из мэрии», – решил Петровский и улыбнулся Казбеку. – Хорошо, дорогой Казбек. Вообще-то все места у нас давным-давно расписаны, но вы и ваша бригада просто спасли эту премьеру. Передайте вашим сотрудникам, что билеты на них будут выписаны. Правда, партера действительно обещать не могу… – И не надо! – выставил перед собой ладони бригадир. – Я же понимаю, партер – это для больших людей. Говорят, тут сам президент будет? – Президент – вряд ли, – покачал головой Петровский, – но люди из его администрации и из правительства – непременно. |
