Лицо парня каменеет, превращаясь в упрямую маску. Он хочет лететь, причем прямо сейчас. Синджир не может его винить. Мальчишка — собственно, уже юноша — пережил немалую травму. События на Акиве, на Кашиике, случившееся на Чандриле с его собственным отцом… Синджир считает себя бастионом бесчувствия — «Кондер…» — но даже он понимает, что Теммин действительно этого хочет. Теммину это нужно.

И Синджиру это тоже нужно.

Ему недостает Джес.

Они с Синджиром сочетаются друг с другом, словно две половинки разорванной, а затем снова склеенной картины. Когда он впервые увидел ее на спутнике Эндора, измазанный грязью и кровью своих товарищей-имперцев, в ее глазах промелькнуло нечто… абсурдное и прекрасное. Естественно, речь не о романтических чувствах. Дело в чем-то намного более глубоком, пробирающем до самого мозга костей. И это вовсе не означает, что они во всем одинаковы. Возможно, оно и к лучшему, что на самом деле они так не похожи.

Он готов ради нее на что угодно.

Даже прорвать имперскую блокаду на потрепанном грузовике.

Собственно, именно так он и говорит:

— Боюсь, вам нас не разубедить, принцесса. Наша судьба решена — мы летим на Джакку. Вы нас остановите?

— Официально я вынуждена попытаться, — вздыхает Лея.

«Проклятье!»

— Но, — добавляет она, — если вы не заметили, я на крайнем сроке беременности. Похоже, я даже сама не понимала, насколько крайнем. Так что, полагаю, вполне возможно — и даже вероятно, — что завтра утром я посплю подольше, поскольку ночь, как это зачастую бывает, выдастся бессонной. Соответственно, если вы попытаетесь сбежать на «Соколе» до рассвета, возможно, я никак не смогу вам помешать — к превеликому моему сожалению. Так что, пожалуйста, сделайте мне любезность и улетайте попозже.

Синджир ухмыляется: «Мы вас поняли, ваше высочество».

Но самая широкая ухмылка появляется на лице Хана. Он улыбается от уха до уха, словно гордится Леей.

Наклонившись, он целует жену в щеку.

Пути назад нет, решает Синджир. Утром они отправятся на Джакку.

* * *

Теммин толкает гравиплатформу с парой ящиков. За посадочной площадкой виднеется край моря и сверкающая вдоль него ослепительная, будто лазер, линия рассвета. С другой стороны появляется знакомая фигура Синджира. Бывший имперец пересекает площадку длинными вялыми шагами, зевая на ходу.

Они вместе направляются к ангару номер 34.

— Ну и рань, аж мерзко, — снова зевает Синджир.

— Ты вообще спал?

— Конечно.

— А если честно?

— Если под «спал» ты подразумеваешь «сидел в постели, читая книгу и прихлебывая чай», то да, я спал.

Теммин искоса смотрит на товарища:

— Под чаем, естественно, следует понимать ром?

— Бррр. Нет, хватит с меня рома. То была настоящая чандрильская раава.

— Похоже, ты всегда находишь какую-нибудь новую выпивку.

— Разнообразие — неотъемлемая составляющая счастливой жизни.

— И сейчас ты тоже пьян?

— Я профессионал. Я не могу быть «пьян». Я могу быть «на бровях».

Теммин снова бросает на него взгляд, на этот раз полный ярости, словно изо всех сил желая выстрелить из глаз лазерными разрядами и стереть самодовольное выражение с лица Синджира.

Бывший офицер службы безопасности закатывает глаза:

— Да брось, я перестал пить около полуночи. Потом собрал снаряжение и… — Он внезапно замолкает.

— И — что?

— У нас компания.