– Если я правильно оцениваю события и последний разговор с Лессом, то он искал это самое оружие, – заговорил Полынов. – И даже скорей всего нашёл. Как вы могли допустить его гибель?!

– Я уже назвал себя олухом, вам мало? – воскликнул Бизи. – Разве я мог предположить, что он станет действовать в одиночку? Это же абсурд! Не могу понять, почему он не поставил нас в известность, почему не посоветовался…

– Бизи, вы обращали когда‑нибудь внимание на кресло перед своим столом? Кресло для посетителей?

Бизи чуть поднял брови.

– Кресло, как кресло, – он искоса посмотрел на него. – Мягкое, удобное. Не улавливаю вашу мысль.

– Низкое. Мягкое и низкое кресло. Когда вы сидите за столом, то возвышаетесь над посетителем.

– И что же?

– Просто маленький характерный штрих, который выдаёт подлинное отношение власти к рядовым гражданам.

– Какая чепуха!

– Ну, если вам и теперь неясно…

Бизи нахмурился.

– Важней всего – дело, – сказал он отрывисто. – Умный человек не обращает внимания на мелочи.

– Умного человека отличает умение замечать и делать выводы. Иные мелочи красноречивы, как мухи в сметане.

– Я говорю о содержании.

– А я о форме, которая определяется содержанием.

Бизи взволнованно прошёлся по кабинету.

– Кресло – подумать только! – Он покачал головой. – А ведь кое в чем вы, пожалуй, правы. Чем талантливей человек, тем сильней в нем чувство собственного достоинства, это я замечал. Впрочем, достаточно философии, – он резко взмахнул рукой. – По‑вашему, Лесс мог дознаться, какое оружие пущено в ход?

– Я знаю Лесса. Он отказался, а потом задумался над событиями. Стал изучать – ведь он исследователь! Вероятно, докопался до сути и где‑то неосторожно проговорился. Иначе его смерть необъяснима.

– Согласен. Убили его, конечно, до пожара. Все точно разыграно. Ни человека, ни записей, а внешне – слепая месть бабуинов.

– Он работал только дома, вы проверили?

– Сразу же. Последние дни он почти не бывал в лаборатории.

Полынов прикрыл глаза. Лесс, Лесс! Ты работал, когда я летел сюда, работал, когда я гулял по городу. Ты работал, как всегда, но очень, очень спешил, ибо хотел все закончить до моего приезда, чтобы не нарушить мои планы, чтобы я мог отдохнуть. И другое тебя подстёгивало… Когда я появился, ты, вероятно, уже знал многое, если не все, и чего‑то опасался. Но ты считал, что все это не моё дело, поскольку я гость, и это не моя, а твоя страна. Ты оборвал разговор, едва он принял опасный поворот, и этим, быть может, сам того не подозревая – а может, как раз подозревая? – спас мне жизнь. Ведь каждое наше слово, скорей всего, слушали, и если бы мы тогда сказали друг другу все, я не остался бы посторонним и тоже скорей всего был бы уже мёртв. А что, если, наоборот, мы оба уцелели бы, потому что всегда хорошо дополняли друг друга, и справиться с нами было бы нелегко.

– Никаких концов не осталось, – сказал Бизи, мрачно глядя на пустой бокал – Все надо начинать с нуля. Все!

– Не все, – Полынов встал. – Вы можете быстро создать мне необходимые условия?

– Господи! – Бизи вскочил. – Все, что угодно! Любые лаборатории, любые силы!

– Вся королевская рать не потребуется.