Вот и двери растворились,

         Царь с царицей появились

         И готовимся с крыльца

         Посмотреть на удальца.

         «Ну, Ванюша, раздевайся

         И в котлах, брат, покупайся!» —

         Царь Ивану закричал.

         Тут Иван одежду снял,

         Ничего не отвечая.

         А царица молодая,

         Чтоб не видеть наготу,

         Завернулася в фату[72 - Фата – женское покрывало из легкой ткани.].

         Вот Иван к котлам поднялся,

         Глянул в них – и зачесался.

         «Что же ты, Ванюша, стал? —

         Царь опять ему вскричал. —

         Исполняй-ка, брат, что должно!»

         Говорит Иван: «Не можно ль,

         Ваша милость, приказать

         Горбунка ко мне послать?

         Я впоследни б с ним простился».

         Царь, подумав, согласился

         И изволил приказать

         Горбунка к нему послать.

         Тут слуга конька приводит

         И к сторонке сам отходит.

         Вот конёк хвостом махнул,

         В те котлы мордой макнул,

         На Ивана дважды прыснул,

         Громким посвистом присвистнул,

         На конька Иван взглянул

         И в котёл тотчас нырнул,

         Тут в другой, там в третий тоже,

         И такой он стал пригожий,

         Что ни в сказке не сказать,

         Ни пером не написать!

         Вот он в платье нарядился,

         Царь-девице поклонился,

         Осмотрелся, подбодрясь,

         С важным видом, будто князь.

         «Эко диво! – все кричали. —

         Мы и слыхом не слыхали,

         Чтобы льзя[73 - Льзя – можно.] похорошеть!»

         Царь велел себя раздеть,

         Два раза перекрестился, —

         Бух в котёл – и там сварился!

         Царь-девица тут встаёт,

         Знак к молчанью подаёт,

         Покрывало поднимает

         И к прислужникам вещает:

         «Царь велел вам долго жить!

         Я хочу царицей быть.