Исследования Дайан Фосси показали, что и гориллы в естественной среде их обитания время от времени устраивают охоту на небольшую дичь, маленьких обезьян, если только…

На противоположном берегу ручья зашелестели кусты, и над их листвой поднялся огромный самец гориллы с серебристой шерстью на спине. От неожиданности и страха Эллиота словно парализовало, хотя умом он понимал, что находится в полной безопасности. Гориллы никогда не пересекают водный поток, даже если это всего лишь крохотный ручеек. А может, это тоже всего лишь очередное заблуждение?

Самец уставился на Эллиота. Насколько Эллиот знал горилл, во взгляде самца не было угрозы, одно лишь настороженное любопытство. Эллиот чувствовал исходивший от самца смрадный запах, даже слышал, как тяжело, со свистом он дышит через свои плоские ноздри. Пока Эллиот раздумывал, что предпринять, самец нашел решение сам: он шумно раздвинул кусты и исчез.

Неожиданная встреча ошеломила Эллиота, и какое‑то время он стоял, собираясь с мыслями и вытирая пот с лица. Потом он заметил, что на другом берегу снова зашевелились кусты. Через секунду над ними появилась голова еще одной гориллы. Эта была поменьше ростом. Должно быть, самка, решил Эллиот, хотя сказать точно он, конечно, не мог. Вторая горилла тоже внимательно рассматривала Эллиота. Потом замелькали ее руки.

«Питер иди почеши».

– Эми! – крикнул Эллиот и в два прыжка преодолел ручей.

Эми прыгнула ему на руки, обняла за шею и, радостно ворча, облизала все лицо.

* * *

Неожиданное возвращение Эми в лагерь едва не кончилось трагически: разозленные гибелью товарища носильщики‑кикуйю схватились за ружья, и Эллиоту удалось предотвратить стрельбу, лишь закрыв Эми собственным телом.

Впрочем, уже минут через двадцать все смирились с присутствием в лагере гориллы, а Эми, воспользовавшись выгодной ситуацией, тут же стала предъявлять свои требования.

Гориллу расстроило сообщение о том, что в ее отсутствие люди не запаслись ни молоком, ни печеньем, но когда Мунро извлек бутылку теплого «Дом‑Периньона», она благосклонно согласилась выпить шампанского.

Разлив шампанское по жестяным кружкам, все расположились вокруг Эми.

Теперь, когда волнение, вызванное ее возвращением, немного улеглось, когда горилла, сидя в кругу друзей, неторопливо пила шампанское, жестикулируя:

«Щекотное питье Эми любить», Эллиот почувствовал прилив раздражения, и лишь присутствие товарищей сдержало его.

Передавая ему кружку с шампанским, Мунро усмехнулся:

– Спокойно, профессор, спокойно. Она всего лишь ребенок.

– Ничего себе ребенок, – возмутился Эллиот.

Последующий разговор Эллиота с Эми происходил без слов, только на языке жестов.

«Эмм, – спросил Эдлиот, – почему Эми ушла?».

Горилла уткнулась носом в кружку.

«Щекотное питье Эми любить», – повторила она.

«Эми, – настаивал Эллиот, – скажи Питеру почему ушла».

«Питер не любить Эми».

«Питер любить Эми».

«Питер сделал больно Эми Питер стрелять ой‑булавкой Эми Питер не любить Эми Эми плохо‑плохо».

Эллиот подумал, что надо бы запомнить еще одно значение выражения «ой‑булавка». Находка немного обрадовала его, но он продолжал упрямо жестикулировать:

«Питер любить Эми. Эми знает Питер любить Эми. Эми скажи Питер почему…»

«Питер не щекотать Эми Питер не добрый Эми Питер недобрый человек Питер любить женщина – не любить Эми Питер не любить Эми Эми плохо Эми плохо».

Ускоренное жестикулирование само по себе было верным признаком того, что Эми огорчена.

«Куда Эми ходить?».

«Эми ходить гориллы хороший гориллы Эми любить».