Изменить размер шрифта - +
Теперь вопрос о собственности стал не самым главным. Так, в феврале 1977 года широкую огласку получило дело лаборанта, который выпустил в океан дельфина Мэри. Гавайский университет подал на лаборанта в суд, обвинив того в причинении материального ущерба потере ценного лабораторного животного. Дело дважды рассматривалось судом присяжных, и университет проиграл.

В ноябре 1978 года суд разбирал дело об опеке над шимпанзе Артуром, который достиг большого искусства в языке жестов. Владелец шимпанзе, Университет Джонса Хопкинса, решил прекратить исследования и продать животное. Обучавший шимпанзе Уильям Левин обратился в суд и получил право на опеку на том основании, что Артур научился языку и поэтому уже не мог считаться животным.

– Одним из самых важных доводов истца, – сказал Мортон, – суд счел тот факт, что других шимпанзе Артур называл «черными существами». Когда Артура попросили рассортировать фотографии шимпанзе и людей, он правильно разделил их на две стопки, но свой снимок положил в ту стопку, где находились фотографии людей. Ошибка исключалась, потому что во второй раз Артур поступил точно так же. Очевидно, он не считал себя шимпанзе, и суд решил, что Артур должен оставаться со своим учителем, поскольку их насильственная разлука могла бы повлечь за собой серьезную психическую травму.

– Эми плачет, когда я оставляю ее одну, – сказал Эллиот.

– Когда вы собираетесь проводить эксперименты, вы просите у нее разрешения?

– Обязательно.

Эллиот улыбнулся. Очевидно, Мортон понятия не имел, что значит ежедневно работать с Эми. Без ее согласия было просто невозможно сделать что бы то ни было, даже отправиться в автомобильную поездку. При своей недюжинной силе Эми могла быть очень своенравной и упрямой.

– У вас есть доказательства того, что она соглашалась на эксперименты?

– Видеозаписи.

– Она понимает суть предлагаемых вами экспериментов?

Эллиот пожал плечами.

– Она говорит, что понимает.

– Вы применяете систему поощрений и наказаний?

– Когда изучаешь поведение животных, без этого не обойтись.

Мортон нахмурился.

– Каким формам наказания вы ее подвергаете?

– Ну, когда она плохо себя ведет, я ставлю ее в угол лицом к стене, а иногда отправляю спать раньше обычного и не даю любимого желе с арахисовым маслом.

– А как насчет пыток и электрошока?

– Это просто смешно.

– Вы никогда не прибегали к физическим наказаниям?

– Она же здоровенное животное. Обычно я боюсь, что Эми выйдет из себя и накажет физически меня.

Мортон улыбнулся и встал.

– Все будет в порядке, – сказал он. – Любой суд постановит, что Эми находится под вашей опекой и именно вы должны принимать решение, что делать с ней дальше. – Мортон с минуту помедлил. – Вероятно, мой вопрос покажется вам странным, но не могли бы вы привести Эми в суд в качестве свидетеля?

– Думаю, это возможно, – ответил Эллиот. – Вы полагаете, что может возникнуть такая необходимость?

– В вашем случае нет, – сказал Мортон, – но рано или поздно возникнет.

Помяните мое слово: в течение ближайших десяти лет состоится по меньшей мере одно судебное разбирательство об опеке над приматом, овладевшим языком, когда в качестве свидетеля будет выступать сам примат.

Эллиот пожал руку Мортону и напоследок задал еще один вопрос:

– Между прочим, если я захочу вывезти Эми из страны, могут ли возникнуть какие‑либо проблемы?

– Если станет известно, что готовится судебное разбирательство об опеке, то проблемы могут возникнуть при пересечении границы, – ответил Мортон.

Быстрый переход