– Как это нет аэродрома? Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, что здесь нет аэродрома.

– Значит, самолет сядет на какую‑нибудь лужайку? – догадался Эллиот.

– Нет, – сказала Росс. – Самолет вообще не будет садиться.

– Тогда как же мы окажемся на земле? – спросил Эллиот.

Не успел он договорить до конца, как почувствовал подкатившую тошноту, потому что уже знал ответ.

* * *

– С Эми будет все в порядке, – бодро говорил Мунро, затягивая ремни на груди Эллиота. – Я сделал ей укол вашего торалена, так что теперь она совсем ручная. Никаких проблем, я буду ее крепко держать.

– Как крепко держать? – не понял Эллиот.

– Она слишком мала, чтобы на нее можно было надеть парашют, – объяснил Мунро. – Ей придется спускаться со мной.

Повиснув на плече у Мунро, Эми громко храпела. Мунро осторожно положил ее на пол; горилла, не переставая храпеть, перевернулась на спину.

– Теперь послушайте, – сказал Мунро. – Ваш парашют раскрывается автоматически. Когда он раскроется, стропы окажутся у вас под обеими руками – левой и правой. Потянете правые стропы, вас снесет вправо, потянете левые – влево, а…

– Что будет с ней? – спросил Эллиот, показывая на Эми.

– Ее я возьму с собой. Теперь слушайте внимательно. Если что‑то пойдет не так, у вас на груди есть запасной парашют. – Он похлопал по матерчатому свертку с небольшим черным приборчиком наверху. Цифры на экранчике прибора показывали 4757. – Это ваш альтиметр, он показывает вашу высоту во время прыжка и автоматически выбрасывает запасной парашют, если на высоте трех тысяч шестисот футов скорость вашего падения все еще будет больше двух футов в секунду. Вам не о чем беспокоиться и ничего не нужно делать, вся эта штука работает автоматически.

От страха у Эллиота по телу потекли струйки холодного пота.

– А как приземляться?

– Ничего особенного, – ухмыльнулся Мунро. – Приземлитесь вы тоже автоматически. Расслабьтесь, старайтесь коснуться земли ногами. Удар будет не сильнее, чем при прыжке с трехметрового забора. Такие прыжки вы проделывали тысячи раз.

Обернувшись, Эллиот увидел открытый люк, через который в салон врывались яркие лучи солнечного света и резкие порывы ветра. Один за другим быстро выпрыгнули носильщики‑кикуйю. Эллиот посмотрел на Росс. Та судорожно схватилась за край люка, ее губы дрожали, она была смертельно бледна.

– Карен, вы же не собираетесь…

Росс резко оттолкнулась от порожка и исчезла.

– Вы следующий, – сказал Мунро.

– Я ни разу в жизни не прыгал, – продолжал сопротивляться Эллиот.

– Вот и хорошо. Не будете бояться.

– Но я уже боюсь.

– В этом я могу вам помочь, – сказал Мунро и вытолкнул Эллиота из самолета.

Мунро проводил Эллиота взглядом, и улыбка сразу сошла с его лица. Он старался казаться беззаботным только для блага Эллиота. «Если человеку предстоит сделать что‑то опасное, рискованное, – говорил он позже, – то лучше его разозлить. Уверяю вас, злоба помогает. Пусть человек кого‑то ненавидит, только бы он не растерялся. Я хотел заставить Эллиота ненавидеть меня все то время, пока он будет лететь к земле».

Мунро отдавал себе полный отчет в том, какие опасности подстерегают их впереди. Выпрыгнув из самолета, они прощались не только с надежной опорой под ногами, но и с самой цивилизацией, а значит, и со всеми ее благами и неоспоримыми преимуществами. За считанные минуты они должны были не только спуститься с неба на землю, но и переместиться во времени, перенестись назад, в эпоху примитивного и опасного образа жизни, который существовал в Конго многие столетия до появления там белого человека.