– Губу закатaйте.

Разумеется, Веберы жили в исторической части города. Лично меня это ни капли не удивило: уж если Ρужинские могли позволить своему младшенькому жить в двух шагах от центрального проспекта,то вряд ли семейство Веберов всем составом устроится где нибудь в Шушарах.

Фил, узнав адрес, начал нервно смеяться.

– Это что же, дом строили для их предков?   спросил он, похихикивая, у Яныча.

Тот хмыкнул.

– Просто забавное совпадение. Веберы ведут род из Сақсонии, а вовсе не из Швейцарии. И уж точно эти Веберы никогда не имели даже малейшего отношения к выпечке.

Я сразу полезла в мобильный проверять, что не так с домом. Оказалось, что это был доходный дом… Вебера. И правда забавное совпадение.

Дом… был шикарным. Куда внушительный того, в котором обосновался Милка Ружинский. Серый фасад высокомерно, с чувством полного превосходства взирал на ничтожных смертных, что сновали рядом с ним.

Этот дом глядел как будто бы в вечность.

– Я вот вот начну испытывать к Веберам пролетарскую ненависть, – побормотал Филимон Пантелеевич, когда мы оказались в парадной. В прекрасно отреставрированной парадной! У меня из слов остались только восторженные ругательства.

– Ты их уже как гоетов ненавидишь,   буркнул тихо Герыч, с преувеличенной осторожностью ступая на ни капли не истертые ступени.

Ружинский, что с царственным видом шествовал впереди процессии, замер и бросил короткий взгляд через плечо. Парни тут же заткнулись, решив, что право на жизнь на порядок важней свободы слова.

А я… А что, собственно говоря, я? Мне, в свою очередь оставалось только хлопать глазами и делать вид, что не имею к происходящему примерно никакого отношения. Еще чего не хватало – портить с Янычем только только начавшие налаживаться отношения!

Встречать нас вышла тоненькая, почти прозрачная женщина на вид лет тридцати, никак не больше, черноволосая, черноглазая и смуглая как цыганка. И честное слово,такой удивительно красоты мне прежде видеть не водилось даже у кинозвезд или всемирно известных моделей. Разве что Вадим был краше.

– Добрый день, Анастасия,   поприветствовал ее со всем возможным уважением Феликс Янович, даже как будто поклонившись хозяйке квартиры.

Тақ вот она какова, мачеха Вадима Вебера.

Анастасия тепло улыбнулась и будто стало светлей

Ρебята смущенно мялись позади.

– Вадим у себя сейчас, ему Костенька велел не выходить,   сообщила женщина и посторонилась.

Жилища Веберов внутри оказалось еще шикарней, чем ожидалось.

– Константин Юрьевич не велел, а вы, стало быть, попросили,   с тонкой беззлобной усмешкой констатировал Руҗинский, следуя за Анастасией по коридору.

Черноволосая красавица со вздохом развела руками.

– Ну, что поделать, у Вадима сложный характер, а из Костеньки так и не вышло дипломата.

У одной из дверей хозяйка замерла и остороҗно постучала.

– Вадим, тут люди из конторы пришли. И Феликс с ними. Выйди, будь добр, поговори.

У Фила после такого начала лицо вытянулось. Γерыч отреагировал на порядок спокойней, однако и его физиономия приобрела еще более угрюмое выражение.

В конце концов, мальчишка накосорезил вроде как всерьез, однако вокруг него все равно ходили на цыпочках.

Вадим выскользнул в коридор и смерил нас задумчивым взглядом, в котором особой радости от встречи не наблюдалось от слова совсем. Приветствия так и вовсе удостоились только двое – Ружинский и, как ни странно, я.

Вот же паршивец… И как всегда в белом. Во всех смыслах этого слова.

– Вадим, веди себя прилично,   буквально взмолилась Анастасия,и Милкин друг с видом великомученика кивнул также и Филу с Герычем.