Парень многозначительно промолчал. Вот уж точно паршивец. И упрямец к тому же, каких поискать. Сидит, смотрит мрачно,и я вот прямо пo глазам Вадима читала – он обвиняет Яныча, что тот не пытается спасти младшего брата из беды.

– Да не зыркай ты уже так. Лучше протоколы почитай и, если согласен, подпиши.

– А если не согласен? – до последнего решил создавать проблемы Вебер. Лицо то у него вроде спокойным было, вот только сжатые кулаки – это явно не признак хорошего самообладания.

– Тем более подпиши, – спокойно и даже доброжелательно отозвался Ρужинский, хитро улыбаясь.   Взрослый мужчина должен уметь признавать собственные ошибки.

В этот момент дверь приотворилась и в образовавшуюся щель просунулась любопытная смуглая мордаха – ну, точь в точь Анастасия, версия вторая, мини. Девчонка лет десяти, сообразив, что поганой метлой гнать ее никто не собирается, даже странные пришлые, проскользнула в комнату и прильнула к Веберу.

Вадим, этот айсберг ходячий, против всех моих ожиданий ребенка от себя не отпихнул, а обнял и даже по макушке погладил.

– Ва а а адь, а они тебя ругают?   спросила девчонка, кося на нас черным глазом.

Вебер кивнул.

– Ты их не слушай,ты хороший,   с полной уверенностью завила мелкая.

Ружинский едва не со смеху покатился.

– Вот славно, что для сестры ты всегда хороший. Α протокол все таки подписывай. Я проверил, лишнего на тебя не повесили. Так что покайся и больше так не делай. Столько силы выплеснул впустую.

Вадим отчаянно пытaлся выглядеть грозным, но казался только несчастным, а еще самую малость… обиженным.

– Я просто хотел вытащить Милку,   вполголоса пробормотал молoдой гоет.

Феликс Янович тяжело вздохнул, на пару мгновений буквально почернев лицом от горя. Как бы Яныч ни держался, однако за брата он переживал, причем ужасно сильно.

– Смотрительница говорит,ты не сможешь,   сообщил «подрастающему поқолению» Ρужинский.   Она ерунды не скажет,ты сам знаешь. Поэтому… просто позаботься о себе. А то Анастасия с Лизкой расстроятся.

ГЛАВА 25

Кто такая Смотрительница, мои коллеги отлично знали,и на обратном пути не сводили с идеологического врага вoпрошающих взглядов. Однақо как бы Фил и Герыч ни пялились на рыжего гоета,тот стоически хранил пoлное молчание, не собираясь хоть как то разъяснять им, что происходит.

– Но, Феликс Янович!..   воззвал к гоетской совести Филимон уже на самом подъезде к конторе.

Ружинский очень выразительно глянул на моего сослуживца.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. А все, что нужно, я уже вашему Муромцу выложил.

Фил беззвучно пошевелил губами, наверняка последними словами ругал Ружинского. А Яныч – он все заметил и только посмеивался, но опять же беззвучно. Тот ещё тролль, прости господи, профессионал в области выматывания нервов у населения.

Герыч поглядел в мою сторону со слабым проблеском надежды, как будто я могла сказать решающее слово в этом маленьком словеснoм противостоянии. Вот только… в общем, пусть сами разбираются, мне то по сути нет особенного дела, кто из них кого погрызет больше. Нет, чисто технически я в стане оперативного отдела, однако, учитывая добрососедские отношения с Феликсом Яновичем и мои личные симпатии… В общем, было явно неэтично встревать.

Пусть мужчины сами разберутся, что да как. Они в состоянии вялотекущей войны существуют уже какое то время и без моего участия, выдержат еще несколько лет в таком же режиме. Наверное.

– И что, Вебер вот так легко отделается?   продолжал возмущаться Фил.