— Ты убил отца Русика!

— Его отравила Злата.

— А если бы меня грохнул Пуля, ты тоже был ни при чем?

Шмель вскипает:

— А ты что, безвинный ангел? Чистеньким хочешь быть? Скольких мы положили? На войне друг друга убивают тысячами! За деньги в том числе.

У меня нет слов. В кармане медаль «За отвагу». Я швыряю награду в Шмеля.

— Твоя медаль! Посмертная!

Медаль ударяется ему в грудь и падает на пол. Шмель пододвигает мне бокал. Я залпом выпиваю коньяк, не чувствуя крепости. Он встает и идет к картине с сельским пейзажем на стене.

— У меня твоя доля из нашего тайника. Пора вернуть.

Шмель снимает картину, под ней вмонтированный в стену сейф. Он поворачивается:

— Позволишь открыть?

Я опускаю взгляд на медаль на полу. Там славной боевой награде не место. Наклоняюсь, чтобы поднять медаль. Щелкает замок сейфа. На пол летят пачки купюр.

— Отойди! — кричу я, предчувствуя неладное.

Вскидываю руку и стреляю.

47

Пуля пробивает холст, прислоненный к стене. Рама с картиной у ног предателя. Выстрел заставляет Шмеля замереть с вытянутой рукой у раскрытого сейфа.

До меня доходит, на что я среагировал. Шмель не станет швырять деньги, как мусор. Так и есть! В сейфе из-под папки с документами торчит рукоятка пистолета. Я выстрелил вовремя.

— Руки вверх! — требую я. — А теперь медленно топай обратно.

— Ты не так понял, Контуженый. Папка с документами на завод чуть не вывалилась. Я ее подхватил, а деньги сами посыпались.

— Руки держи на виду, и без фокусов! — приказываю я.

— Как скажешь. Сам возьми сколько надо. — Шмель пинает денежную пачку и с растопыренными ладонями возвращается к столику.

Я обратным ходом делаю полукруг по комнате, забираю из сейфа пистолет и сую за пояс. Шмель разваливается на диване. Я не сажусь, держу предателя на расстоянии. Жалею, что не связал ему руки.

Шмель напряжен, но запуганным не выглядит. Спрашивает со скрытой издевкой:

— И что теперь? Убьешь?

— Ты прав, пора заканчивать. Но я не палач. Для ликвидации предателя есть особая группа. Сейчас позвоню Чапаю, и за тобой приедут.

Одной рукой держу пистолет, другой достаю телефон.

— Подожди! — просит он. — Давай договоримся.

— А как же Чех, Русик, Урал, Днестр, Механик и Кедр? Нет, для предателя приговор один.

— Я про живых. Пока еще живых. Еще минуту, сейчас…

Его взгляд прикован к телефону на столике. Часы на дисплее отмеряют новый час и мобильник включается. Шмель преображается. Взгляд из просительного становится надменным.

Шмель тянется к телефону, но я останавливаю:

— Не трогай!

— Любимой девушке не ответишь?

— Кому?

Он кивает на телефон:

— Со зрением тоже беда?

На дисплее светится имя Маши Соболевой. Я в недоумении:

— Какие у тебя дела с Машей?

— Общие с тобой, Контуженый. Ответь на видеозвонок. Давно Машку не видел, полюбуемся.

Я делаю шаг к столику, касаюсь телефона, включаю связь. Изображение дергается, сначала я слышу мужской голос, а потом различаю картинку в свете фонарика:

— Так видно? Вот она. Не признается, сука, где Контуженый.

— Покажите ее получше, — требует Шмель.

Я вижу Машу и узнаю наше тайное место. Она в кресле машиниста в паровозной будке. Ее волосы растрепаны, на лице синяк, губа кровоточит.

Рядом самодовольный крепыш.