Злата осекается. За окном мелькают белые конструкции арочного пролета. Слышно, как возбужденный пассажиры спешат сделать фото. Поезд минует главную арку. За стеклом снова зеленое море, силуэты кораблей и серая крымская земля с белыми строениями.

Я закрываю дверь в купе и повторяю вопрос:

— Что тебе сказал Русик?

— Что его отец был здоров до встречи со мной. Поэтому провели эксгумация тела и экспертизу о причине смерти. Завтра будет результат.

— На что он намекал?

— Он сказал прямо. Не вздумай уезжать. Если не виновна, не трону.

— А ты виновна?

— Я уехала.

— Чего ты испугалась?

— Я подсыпала Краско клофелин.

— Какого черта!

— Он еще тот кобель, в первый раз стал меня лапать! И Денис научил про клофелин. — Злата мельтешит руками и старается говорить с интонацией Шмеля. — Растолки заранее и незаметно добавь в вино. Краско заснет, ты заберешь деньги. Старого козла надо проучить!

— И ты проучила?

— Я насыпала, сколько велел Денис. Мы с Краско выпили. Он полез лапать, а я сама не своя: дрожу, ослабела. Ему только этого и надо, почти раздел меня, навалился. Я была рада, что он отрубился.

— Заснул?

— Мертвецким сном.

— Ты ушла с деньгами и доложила Денису?

— Я же для вас старалась. Денис говорил, что деньги ради победы и общего бизнеса. Я отнесла их в тайник.

Глубокий вздох. Это я с тяжким сердцем постигаю сказанное. Опускаюсь на сиденье рядом со Златой.

— Краско умер с ту ночь.

— Я не хотела.

— Русику это не докажешь.

— Он найдет меня?

— Я же нашел.

— И что мне делать?

— Где сейчас деньги?

— Какие?

— Наши, из тайника.

Злата округляет глаза:

— Ты же их забрал.

— Я?!

— Больше некому!

— Злата, я лежал в больнице!

— Поручил кому-то.

— Я не мог поручить, забыл все телефоны.

Злата качает головой:

— Мне же ты позвонил.

Напоминать про заявление в ЗАГС не хочется, мирная жизнь в далеком прошлом. Злата не верит мне, а я ей.

Она доказывает:

— Перед побегом я заглянула в тайник, хотела взять немного денег. Но там было пусто. Ничего! И на кого мне думать? Ты жив, а все погибли!

Мысли с трудом ворочаются в больной голове. Я морщусь, тру виски, достаю таблетки. Злата подставляет мне воду.

— Ты же Контуженый с провалами памяти. Вспомни!

Я убираю таблетки в рюкзак, натыкаюсь на фотокарточку и вспоминаю другое: надпись на обороте — «Сегодня вечером в нашем месте. З».

— Ты хотела меня убить.

— Еще как! — подтверждает Злата.

42

Мой вскипающий внутренний гнев охлаждает стук в дверь. Пассажиры сыты впечатлениями, теперь они хотят завтракать и просят чай.

Злата надевает фирменный фартук и берется за дело. Она суетится как ни в чем не бывало и даже улыбается:

— Первый — мужчина. День будет удачным. — И поясняет: — У нас же план по печенькам, сувенирам.

Пустые стаканы позвякивают в фирменных подстаканниках, а с горячим чаем утихомириваются. Рядом на подносе печенье, джемы и запакованные булочки. Поднос исчезает заполненным и возвращается пустым. Исчезает и появляется.

Пассажиры обслужены. Стакан чая достается и мне.