Я пригласил ее в буфет и угостил апельсиновым соком. Прозвучал третий звонок, и мы поспешили в зрительный зал.

Как только свет погас, я смело взял Иру за руку.

— О-о, какие мы теперь храбрые, — скосила она глаза, но руки не отняла.

В антракте мы снова сидели в буфете, ели пирожные с кремом, украшенные глазированными орешками, потягивали через трубочки ледяную пепси-колу из высоких стаканов. А потом гуляли по фойе, рассматривая фотографии артистов. Все было хорошо, даже слишком хорошо.

Но меня ни на минуту не покидало предчувствие того, что после театра мне предстоит тяжелое испытание.

Спектакль окончился поздно. Я помог Ире надеть плащ, и мы вышли на улицу. Тьма охватила уже почти все небо. Горели фонари. Ирина жила неподалеку от центра, но идти туда надо было боковыми безлюдными переулками.

Не успели мы свернуть в первый переулок, как впереди замаячили три фигуры.

«Начинается», — подумал я, крепко сжав в кармане холодную рукоятку пистолета.

Фигуры медленно приближались. Еще издали я понял, что это не Паля, Роня и Скальпель, а совсем другие, незнакомые мне ребята. А когда они подошли ближе, я увидел, что это вовсе и не ребята, а взрослые мужчины лет по тридцать. Меня проколола мгновенная ненависть к идущей рядом Ирине. Ишь, каких мордоворотов подобрала!

В груди прошелестел ледяной ветерок. Я поклялся себе, что скорее умру, чем трусливо сбегу.

Когда мы поравнялись, мордовороты преградили нам дорогу. Один из них держал в руке недопитую бутылку пива.

— Пивка не хочешь пососать, девочка? — протянул он бутылку Ирине.

— Или с нами прогуляться? — мерзко осклабился второй, показав стальные коронки во рту.

Ирина прижалась ко мне, будто испуганный ребенок. И я понял, что она не имеет к этим типам никакого отношения. Несмотря на опасность ситуации, я ощутил огромное облегчение.

— Пропустите нас, — холодно сказал я.

Все три мордоворота заржали, как жеребцы.

— Дайте, пожалуйста, пройти, — жалобно попросила Ирина.

— Ах, какая миленькая девчонка, — произнес третий, у которого на голове сверкала огромная лысина. — И браслетик у нее миленький.

Ирина принялась лихорадочно снимать с руки золотой браслет.

— Возьмите, — протянула она браслет лысому. — Это все, что у нас есть.

— Ц-ц-ц-ц, — сокрушенно поцокал языком фиксатый. — Взрослым врать нехорошо, лапка. У тебя еще кой-чего имеется.

И он грубо задрал подол Ирининого плаща.

— Не трогайте меня! — испуганно вскрикнула Ирина.

Я резко ударил фиксатого по руке.

— Отстань от нее!

Первый мордоворот взял бутылку за горлышко и разбил ее о фонарный столб. Выставив вперед острый осколок, он двинулся на меня.

Я выхватил из кармана пистолет.

— А ну, назад!

Вся троица онемела.

— Да это у него пугач, — неуверенно сказал фиксатый.

— Хочешь проверить?! — Я взвел курок. — Давай!

В руке лысого блеснуло лезвие ножа. Нельзя было терять ни секунды. Я нажал на спусковой крючок. Пистолет с грохотом выстрелил.

— И-и-и… — словно свинья, завизжал лысый, хватаясь за ногу. На белой брючине быстро расплывалось багровое пятно.

Ирина с ужасом смотрела то на пистолет, то на лысого, который корчился на асфальте.

— Забирайте своего придурка и уматывайте! — закричал я. — Или всех перестреляю!

— Сейчас, сейчас, парень, — хрипло проговорил фиксатый.