– Знаю, – простонал Сатурни, плотнее прижав руки к лицу.

Неддер состроил напоследок злобную гримасу и вздохнул с облегчением, едва удержавшись от улыбки.

Сатурни виновато подглядывал за ним сквозь пальцы-сардельки.

– Послушай, Недди, – произнес он тихо, – может, оно и к лучшему, что нам не удалось провернуть эту сделку. Ты же знаешь мою привычку: делаю одно, а думаю другое. Вот и на сей раз, пока уламывал этого парня, в голове крутились совсем иные мысли. Наш мир, наверное, особенный – мы превыше всего ценим бизнес, деньги, деловые интересы. Таков основополагающий принцип. Если проблема решается по-деловому, нам никогда не придет в голову искать альтернативу. А вдруг в чужих мирах люди поступают иначе? В это трудно поверить, но, возможно, они не рассматривают бизнес как цель. Должно быть, люди там совсем ненормальные… если они похожи на этого Уитлоу! – заключил он с облегчением.

Требуется неприятель

Яркие звезды марсианского неба сияющей крышей нависли над фантастической картиной. Существо, обладающее оптическим зрением, увидело бы землянина, одетого в самые обычные пиджак и брюки жителя двадцатого столетия. Землянин стоял на валуне, торчащем фута на четыре из ржавого песка. Его лицо было костлявым и аскетичным, глаза в глубоких глазницах неистово сверкали. Время от времени длинные волосы падали на глаза. Губы безостановочно двигались, обнажая большие желтоватые зубы, и перед ртом висело облачко слюны – человек произносил речь, причем на английском языке. Он так сильно напоминал старомодного уличного оратора, что хотелось поискать глазами фонарный столб, толпу слушателей с тупыми лицами на тротуаре и прохаживающегося поблизости полицейского.

Но загадочный шар мягкого сияния, в котором пребывал мистер Уитлоу, бросал блики на лаково-черные панцири и ноги, немного похожие на многократно увеличенные муравьиные. Каждое существо из собравшихся вокруг валуна имело метровой длины овальное туловище без отверстий на лоснящемся панцире, кроме маленького рта, который через равные промежутки времени открывался и закрывался подобно скользящей двери. К этому туловищу крепились восемь членистых конечностей; внутренние пары заканчивались очень ловкими рабочими органами.

Прямо перед мистером Уитлоу, чуть в стороне от остальных, пристроилось еще одно существо. По бокам от него расположились еще двое, чьи отливающие серебром панцири вызывали мысль о ветровой эрозии и, стало быть, о солидном возрасте.

А вокруг этого сборища – черная пустыня, чьи границы очерчены лишь отсутствием звездных полей. Низко над горизонтом сверкает лазурная Земля – вечерняя звезда Марса, а рядом с ней – тонкий полумесяц Фобоса.

Марсианским жесткокрылам эта картина виделась совершенно иначе, поскольку их сенсорная система разительно отличалась от любых других, даже самых утонченных. Мозг, спрятанный в глубине тела, непосредственно ощущал все находящееся в радиусе пятидесяти метров. Для них голубая Земля была всего лишь рассеянным фотонным облачком чуть выше порога восприятия, но все же немного не таким, как облачка-звезды и тусклое облачко-Луна. Жесткокрыл не получил бы должного представления о Земле без помощи линз, позволяющих создать ее образ внутри его области восприятия. Собственный дом марсианам представлялся песчаной полусферой, пронизанной ходами различных ползучих и многоногих копателей.

Сейчас каждый жесткокрыл ощущал бронированные ячеистые тела соседей, ловил их мысли. Но его внимание было сосредоточено на этом мягком, беззащитном, нелепо скомпонованном организме, который считал себя мистером Уитлоу, – удивительно мокрой форме жизни, невесть как появившейся на сухом Марсе.

Физиология жесткокрылов была типичной для истощенной планеты.